Астон улыбается в ответ и от его ожившего, именно стопроцентного человеческого лица мне становится ещё легче. Если бы мы в этот момент находились в настоящей больничной палате на Земле, я бы точно ощущала себя самой счастливой дурочкой. Ну почему всё случившееся с нами не может оказаться обычным бредовым сном?

— Ничего в тебе от неё не осталось. Я уже говорил, над данной затеей — пересадить в человеческое тело одну из личинок Цессеры, наши учёные мужи бьются уже не первую сотню тысяч лет. Непонятно только одно, почему они вдруг решили взять для этой цели чистокровного донора? Это же для неё гарантированное самоубийство, всё равно что сразу послать её без защиты на Землю.

— Может ты чего-то не знаешь? На вряд ли с такими, как ты, они станут делиться своими последними открытиями и уж тем более многообещающими успехами в своих экспеpиментах. Но зачем им это надо? Почему они не подсадят её личинку какому-нибудь цессерийцу?

— Это тоже пробовали. Не срабатывает. К тому же мы не на Цессере, а на Земле. Ваша планета относительно молодая и поэтому очень для нас сильная, так просто её не захватишь и не перенастроишь, учитывая всю её мощь и общие габариты. А наша Праматерь истратила все свои силы на войну с Урайем, а потом и вовсе перешла в стадию анабиоза заразив своими личинками всё ядро нашей Колыбели. Тот минерал, из которого она вылезла, называется Аттейем — сердцем Цессеры, по сути уже омертвевшим, но до сих пор являющимся защитным коконом для спящей сущности нашей Величайшей и вроде как бессмертной Королевы. Чтобы полностью подчинить себе любую живую планету, её ядро нужно отравить, а для этого для начала хоть как-то суметь попасть на её поверхность. До сих пор ни один Аттей не мог продержаться за границей магнитного поля Земли дольше нескольких дней, и, естеcтвенно, находящиеся в них личинки быстро погибали вместе с минералом. В телах людей они тоже долго не выживали. Могли продержаться только в организме с мутировавшей кровью и то, стоило их перенести на планету — умирали вместе со своими носителями меньше, чем за сутки. Поэтому, до сих пор не могу понять, почему они выбрали именно тебя. В твоих биологических анализах и генетическом сканировании организма, я совершенно ничего не нашёл, что могло бы чётко указывать на молекулярно-клеточное изменение твоегo организма с помощью каких-нибудь генных препаратов. Вероятней всего, они что-то делали с личинкой, если она смогла сохраниться в защитном поле Земли за столь долгое время.

— А раз ты поубивал всех этих экспериментаторов… выходит, узнать обо всём этом уже и не у когo? — хорошо, что мне рассказывали обо всей этой гадости по прошествии энного времени, уже после случившегося и глубокого обморока, еще и под притупляющей дозой недурственного успокоительного. Во всяком случае, меня сейчас хотя бы не так колотило и не выворачивало наизнанку от пережитого безумия. Все связанные с ним ощущения теперь сошли до уровня весьма неприятного волнения со вполне предсказуемым предчувствием чего-то очень нехорошего, как после недавно просмотренного кошмарного сна. Всё, что меня в эти минуты по-настоящему беспокоило и страшило, так это вынужденное осознание реальности происходящего. То, что для нас закончилось в чужом Палатиуме пару часами ранее не означало еще ровным счётом ничего. Мы попросту прошли через один из множества кругов ада. А сколько их еще было впереди?