– «Ну что, Моу, обосрался?» – иронично спросил здоровяк, поворачивая голову и разглядывая корчившегося на снегу серого худощавого земнопони, со стоном державшегося копытами за пах – «Думал, ты тут умнее всех, дебил?».

– «Бляяяяяяя! Не издевайся, козлииииинааааа!».

– «Погляди, что там с ним» – распорядился кобыле синий здоровяк, сопровождая свои слова энергичным кивком в сторону корчившегося подельника и вновь принимаясь пристально и недобро разглядывать меня с головы до ног. Спутанный по всем четырем ногам, я мог лишь беспомощно раскачиваться в его захвате, вновь трусливо поджимая под себя задние ноги и хвост и мысленно молясь, что бы вздернутое платье не навело этого бегемота на какие-нибудь нехорошие идеи. Еще одного контакта с окружающей действительностью моя промежность вряд ли бы перенесла. Однако, волновался я зря – удовлетворившись осмотром заплаканной жертвы, пони бросил меня рядом с большой кучей промерзших, обледенелых сучьев, заставив вновь застонать уже от удара об утоптанный снег, после чего подошел к валявшемуся подельнику. Смаргивая набегающие на глаза слезы, я мог лишь беспомощно валяться, словно выброшенная злым ребенком сломанная кукла, и покорно ждать своей участи.

Но хотя бы без мешка на голове.

– «Ты ему снега туда положи побольше» – буркнул синий, рассматривая лежащего на земле пони – «А, ч-черт… La neige. Mettre. Là-bas![80]». Похоже, в отличие от меня, красная кобыла не говорила на английском (или, скорее, эквестрийском) языке, но зато вполне могла понять обращенные к ней слова главаря этой шайки, принявшись лихорадочно сгребать снег и несмотря на ругательства и крики, прикладывать его между бедер поверженного дружка. Вскоре, серый мерзавец затих и даже смог подняться, негромко постанывая и стараясь не сдвигать широко расставленные задние ноги. Что же, я мог поздравить себя – удар пришелся туда, куда нужно, и у меня появилось по крайней мере несколько дней, прежде чем этому ублюдку удастся хотя бы поссать, не скрежеща зубами от боли.

Наведя порядок и раздав пару живительных зуботычин своим подельникам, синий жеребец принялся организовывать стоянку, и вскоре, вокруг закипела работа. Кто-то был настолько добр, что уже устроил в этом тихом месте несколько навесов из брошенных на жерди еловых лап, жмущихся вокруг старого кострища, в котором суетившиеся пони принялись разводить костер. Запрыгнув в фургон, красная кобыла извлекла из него большой, литров на пять, котелок, в котором вскоре мерно забулькала вода, приподнимая позвякивающую крышку.