Оборотень как будто провоцировал ее на что-то. Только вот Аглая никак не могла понять на что.

— Заботиться о своем ребенке тоже важное дело. Но почему-то мы редко восхищаемся матерями и воспринимаем их заботу как должное. А еще важно помогать старикам. Важно мудро править народом и избегать кровопролитных войн. Есть очень много важных дел, господин Лазаж. Так почему я должна восхищаться принцем, а не матерью или великодушным князем?

Аглая ненавидела лицемерие и пафос. И по началу ее слова казались ей именно такими. Но к концу она поняла одну странную вещь. Она говорила, как будто родилась и выросла здесь. Даже речь изменилась, и фразы звучали иначе.

Она не просто становилась ведьмой. С каждой прожитой здесь секундой, с каждым сделанным вдохом, она напитывалась сущностью этих мест. Становилась их частью.

Аглая не знала, как это объяснить. Но Фьорир впитывался в ее кожу. И это ее пугало. Потому что привязывало невидимым канатом ко всему Дамгеру. Но она не собиралась здесь оставаться.

— Теперь я еще больше понимаю, почему он выбрал вас.

Аглая удивленно взглянула на старого оборотня. Он сощурил желтые глаза и рассматривал ее так, словно видел нечто удивительное.

— Кто меня выбрал?

— Мой принц, конечно. Вы его элльлеле. До сегодняшнего дня, до того как вас увидел, я не верил в это.

Снова это странное слово.

— Кто такая элльлеле? Что это значит?

— Он не объяснил вам?

— Не счел нужным. Я не знаю вашего языка. Он что-то сказал, прежде чем уехал.

Лазаж несколько секунд помолчал, глядя то на нее, то на хмурое низкое небо. Аглая перестала ждать, что он заговорит.

Но Лазаж удивил ее:

— Я должен кое-что рассказать вам о Дамазы. Это не совсем честно по отношению к нему. Да и к вам тоже. Но сам он никогда не расскажет того, что вы ДОЛЖНЫ знать. Потому что вы не просто его элльлеле — вы та, кого он привел сюда. В самое сердце, в самую сущность Волчьих сыновей. Первая женщина, которая переступила границу.

Аглая вспомнила линию из камней, разделяющую два лагеря. Неожиданно на память пришли другие камни. Плоские и горячие, с вырезанными на них символами. Наверное просто совпадение, но в душу уже закралось подозрение. Какая-то мысль, не дающая покоя. Аглая настойчиво пыталась за нее ухватиться.

Так погрузилась в размышления, что вздрогнула, вновь услышав голос Лазажа.

— Я уже много лет прожил на этом свете, и вижу: вы не питаете к нему и половины тех чувств, что он испытывает к вам.

Аглая едва не рассмеялась. Истерично. Конечно, не питает. Не хочет поджечь его сырым хворостом после многочасовых пыток. О, да, определенно ее чувства слабее, старый ты пень.