— Никогда, слышишь, не садись ни в чью машину, — беспокоилась Лил, повторяя тон Патвина.

Пиус и Джозиз даже взглянули на нее, чтобы убедиться, что она не подшучивает, изображая его.

— Не волнуйся, Лил, я не собирался ничего такого делать.

— Но что это значит? — удивилась Джозиз. — Если Патвин видит угрозу, он что-то понял. Пиус, похоже, тебя собираются похитить.

— Но никто не похитит, — возразила Лил.

— Да, мы этого не допустим, раз предупреждены. Ты будешь осторожен и ни в чью машину не сядешь. — Она улыбнулась, потому что Пиус тоже заулыбался. — Да нет, серьезно. Допустим, ты интересен как внук хозяина отеля.

— Мой дед не встает с постели и не приходит в себя, что похитители могут от него получить? — рассудил Пиус.

— За тебя все равно могут назначить выкуп. Или ты знаешь какую-то информацию.

— Какую? Ты знаешь не меньше. Есть, скажи, что-то такое в этой информации? А об испытаниях "Клопа" вообще никому не известно.

— Но ведь они не в курсе твоей осведомленности. И про состояние твоего деда они могут не знать.

— Весь город знает про его состояние.

— Город полон слухов.

— А я знаю, — вставила Лил, — что тебе нужно держаться поближе к нам.

— Да, ведь мы такие защитницы, сгрудили на него все книги.

— Он вырвал у меня их из рук!

— Пиус, немедленно отдай Лил книги.

Мальчик действительно надрывался от двух увесистых свертков в руках, но дети, миновав груду старых деревянных бочек, уже подходили к присыпанному снегом домику Крочика.

Именинник удивился, увидев друзей так рано, по договоренности он собирался позже выйти им навстречу. Гости поздравили его и вручили книги, которые произвели фурор. Пиус рассказал о своем сюрпризе, пока не появившемся на руках, а еще передал поздравления от Элберта. Тот не осознавал до конца, что такое день рождения (Пиус, в общем-то, свои познания в праздновании этих дней считал недалеко ушедшими).

Крочик достал смородиновый пирог и угощения, которыми запасся. Он поставил чайник кипятиться и разместил на лакированном сундуке четыре чашки.

— Лил-то набила себе живот, а лично я теперь с удовольствием, — сказала Джозиз и положила на тарелку треугольник пирога, такого нежного, что он рассыпался в острой части.