Патвин еще раз выставил вперед руку с раскрытой ладонью, и к нему, сорвавшись со стола, прилетела ветка ивены.

— На случай, если решил бы сглупить и что-то предпринять. Верно, ты не успел указать другое имя. Пусть ты в чем-то смышлен, но не понял, с кем столкнулся. Ты вздумал меня разоблачать, вот так? Пришел один, надеясь на помощь этого существа? В твоем плане оно должно было привести помощь? Очевидно, ты не так сильно беспокоился, думал поговорить со мной? Совсем не понял, кто я такой. Для начала ты не представляешь, насколько я даже сейчас силен. А когда заполучу силу отеля, мне не будет равных. Согласился бы, что хочу спасти отель? И как ты еще говорил, можешь лично простить мне что-то?

Тут он позволил себе улыбнуться, но эта слабая улыбка казалась почти дикой. А затем мальчик ему, похоже, стал не интересен. Он отвернулся и совершенно перестал его замечать, будто того нет в помещении. Отойдя с Элбертом к стене, он достал какой-то листок и прошептал несколько слов. Пиус окаменел, не мог пошевелиться, не мог произнести ни слова, не представляя, то ли Патвин наложил на него гипноз, то ли он просто испытывает шок, не зная, что предпринять. Когда Патвин бросил скомканный листок на пол, шагнул на него и в тот же миг вместе с Элбертом превратился в облако дыма, Пиус ожил и почему-то ринулся в сторону. Возможно, пытался отскочить или, наоборот, хотел преградить облаку путь к двери, но то, что облако дыма вовсе не эффект от исчезновения Патвина и Элберта, а как раз сами они и есть, мальчик понимал точно, таким живым оно было. Но облако не ринулось вперед, а расплылось по стене и пропало в геометрических фигурах, из которых та состояла, словно втянулось вентиляцией. Пиус остался в Адме в одиночестве. Осознавать свое положение было болезненно. Сначала он по-прежнему не знал, на что решиться, подбежал к стене и стал водить по ней руками. Что если ему только почудилось, что Патвин с Элбертом превратились в дым, это был лишь фокус, а сами они исчезли где-нибудь за потайной дверью, он искал подходящее простое решение. Разве не так рассудил бы в первую очередь Крочик? А что сказали бы Джозиз и Лил? И почему он до сих пор гадает в одиночку? Кажется, он уже достаточно рассчитывал на себя. "И никакой двери тут нет", — сказал себе Пиус.

Не переставая ругать себя за глупость, он выскочил из Адмы и помчался по коридорам. Спускаясь по лестницам, он спешил скорее добраться до своего номера. Над ним словно сгущались тучи, так вдруг он стал задыхаться без друзей. И должен был скорее освободиться от одиночества, пока оно его не прихлопнуло. На Этаже Жабы он подлетел к двери и, не заботясь о встревоженном виде, ворвался в номер. Здесь были все, в ком он нуждался.