— Ну, что ты опять так напряжен? — с нежностью обнимаю лицо своего эльфа. Знаю, в моих глазах он научился распознавать некоторые эмоции. — Поверь, никому кроме тебя я не нужна. Твоя ревность не обоснована.

Две недели относительного спокойствия позволили эльфу полностью увлечься нашими взаимоотношениями. Он постепенно приучает меня к себе, я стараюсь идти ему на уступки, насколько этому позволяет мое внутреннее устройство. Но я столкнулась с одним качеством, которое у Фаля обострилось: ревность.

В какой-то степени, это очень греет меня. Не потому, что люблю терзать душу своим претендентам на руку, сердце, почки, селезенку, а потому, что мне почему-то крайне необходима постоянная подпитка уверенности в том, что я нужна. Даже элементарное внимание, конкретно его, очень меня поддерживает. Бесценно понимать, что в совершенно чужом мире есть что-то твое, родное. Ума не приложу, как подпустила к себе кого-то настолько близко.

Он ничего не отвечает. Просто уткнулся лицом мне в живот, и замер.

Нежно глажу его по невероятно мягким волосам. Целую в макушку, прижимаясь щекой.

— Я нашел для тебя храм, — с плохо скрытой грустью произносит мой эльф, прижимая меня к себе крепче. — Мы можем пойти туда сейчас, если еще не передумала молиться.

Он насторожен и молчалив, когда вопрос касается храмов. Он все еще боится, что я исчезну, а я ума не приложу, как так вышло, что опасный дроу на самом деле обычный мужчина со своими привязанностями и страхами.

Да, на мои плечи ложится очень сложный выбор. Вернуться домой, где меня любят и ждут мои близкие, родные люди. Где я знаю все, где мои умения востребованы, где свободна. Или же, в буквальном смысле, подарить себя ему. Быть беззащитной, многого не знающей и не понимающей, зависимой от него.

Мне страшно, что когда-нибудь я перестану значить для него то же, что и сейчас. Как мама для отца, все рухнуло в один миг.

Это естественно. В моем мире любви не существует на протяжении обычной человеческой жизни. Здесь они живут в несколько раз дольше, мои опасения имеют почву.

Я не знаю. Душа болит и разрывается. Сейчас хочу хотя бы попросить о связи с матерью. Или просто узнать, что с ней все в порядке. О том, чтобы послать ей весточку, даже надеждой себя не тешу.

Фаль воспринимает это по-своему. Думает, что меня все равно неизбежно тянет домой. Ничего не говорит. Сколько волка не корми, все равно в лес смотрит. Для него я такой вот волк, пусть и никогда не признается в этом.

Чувствую, как велико его желание остановить меня, как хочет сжать и не отпустить, запереть. Но никогда не позволит себе причинить мне боль. Скорее пострадает сам, меня это пугает.