Не могу не пойти. Хотя бы узнать что-нибудь о матери, я ведь не прошу много у всемогущих богов?

— Ты мне доверяешь? — спросила у него. Ну же, подними на меня глаза, Фаль. Ты же знаешь, что значит для меня преданность.

— Да, — ответил он погодя, как кивнул. Глаз так и не поднял. Мой уголок губ исказился в печальной улыбке.

— Тогда отведи.

***

Небольшой храмик ничем не примечательного городка, я бы даже сказала, деревеньки, не выделялся ничем, кроме, разве что, материалом, из которого был построен. Высеченный из камня, берущий начало в скале, он являл собой проход из мира живущих на этой земле в мир самих божеств.

По мере углубления, прохладный воздух становился привычнее, а дыхание все равно исходило паром, словно ты огненный дракон.

Фаль шел на несколько шагов позади меня. Он витал в своих мыслях, а я пока боялась давать ему надежду и заверять, что точно буду с ним. Да, он давно стал мне дороже и ближе, чем я бы сама хотела, но я не могла предать мать. Не могла стать такой же, как отец. Я понимаю, что я не обязана быть рядом с ней, как собачонка, но я всегда хотела компенсировать ей отсутствие моей прямой родной крови — отца. Мне стыдно, что я его потомок. Хотела отдать жизнь, исправляя его ошибку и боль, что он причинил моему самому дорогому человеку.

Шаг. Я снимаю ботинки поочередно, чтобы босыми ногами ступить в ледяные цветы.

Шаг. Опускаюсь на колени, принимая подобострастную позу. Откидываю голову назад, закрывая глаза, ладони складываю у сердца.

Фаль не пересекает черты тени, что скрывается за ореолом света от постамента с цветами. Он прислонился спиной к стене и смотрит лишь украдкой. Я этого не вижу, просто чувствую. Горечь.

С трудом беру себя в руки и заставляю себя сосредоточиться на матери, ее переживаниях…

Я почему-то верю, что он умрет. Если я оставлю его, он просто не захочет жить.

— Пойдем, Фаль, они не слышат меня, — даже не попробовав, сосредоточившись только на своем дроу, зову его я. Встаю с колен.

— Так быстро? — его удивление неподдельно. Он дышит чаще, а внутри необъяснимая надежда.

— Да, — просто жму плечами, натягивая ботинки. — Нечего тут мерзнуть, пошли.

Ему пока не надо знать, что я, возможно, предаю себя. Его боль убивает и меня.

Я никчемная дочь. Очень надеюсь, что мамин «дядя Костя» толковый мужик.

***

Постоять на одном месте, пока Фаль сходит отдать дань настоятелю храма за то, что пустил чужаков, это я могу. Но не очень хочется. Точнее, рядом походить-то я могу. Обнаженные руки привычно ласкает ветерок, отлично, что здесь тоже существует понятие «бабье лето». Как бы я не «любила» пауков-пилотов, а лишнее время косточки погреть никогда не лишнее.