Справа Рэй, слева Тан. Уютно, приятно. Идеально.

Лежать спокойно оборотень не мог. Его рука рефлекторно потянулась наглаживать моё тело, заставляя тихо млеть от удовольствия.

— Поясни, — напрягся Рэй.

— Помнишь тот первый бал, на котором Жермонда подошла к тебе и начала убеждать подарить меня ей или хотя бы отдать в аренду на месяц или несколько дней? Я тогда ещё дико перепугался, что ты поддашься на её уговоры. А Тирон отшил её — сказал, что все вопросы к Энжи, поскольку именно она моя хозяйка. Жермонда с досадой прикусила губу и быстро ушла, — произнёс Тан.

Надо же, какие страсти творились, пока я беседовала с императором.

— Да, помню, и что? — кивнул Рэй.

— Во время этого разговора был момент, когда Жермонда махнула рукой перед твоими глазами. Я разглядел на её пальце мутновато-белое кольцо с жёлтыми вкраплениями. Это дорсет, камень приворота и подчинения. Она злилась, что он больше на тебя не действует.

— Она не расставалась с этим кольцом, — в шоке пробормотал Рэй. — Говорила, что оно досталось ей от любимой бабушки.

— Видимо, решила задействовать все средства, чтобы из простой дочери торговцев стать леди, женой лорда из старинного знатного рода Ан-Маров, — отметил Тан.

— Поверить не могу, что я был таким идиотом, — расстроенно выдохнул Рэй. — А почему это кольцо перестало на меня действовать?

— Тут всё просто. Любой приворот развеивается, когда человек влюбляется по-настоящему. Ты встретил Энжи, и она стала твоим противоядием от этой магии, — пояснил Тан.

— Ты ж моя прелесть, — Рэй накрыл мои губы тёплым благодарным поцелуем.

— Тан, можно тебя спросить? — повернулась я к оборотню, когда муж отстранился.

— Всё, что пожелает моя госпожа, — улыбнулся этот кошак.

— Почему ты был таким зашуганным? Боялся нам даже в глаза посмотреть. Неужели императорских рабов так сильно… даже не знаю, какое слово подобрать… дрессируют, унижают? — поинтересовалась я.

— Да, у рабов есть свой кодекс поведения, который вбивают с пелёнок. И потом, я не знал, какие вы на самом деле, — Тан неожиданно смутился. — Часто бывает, что на людях кто-то выглядит белым и пушистым и лишь спустя некоторое время проявляет свою истинную сущность садиста. Так что боялся нарываться на ваш гнев. У меня ведь появилась рабская привязка, — показал он на белый цветок на своей руке, — и я опасался, что вы будете подолгу оставлять меня одного — в качестве наказания или просто из равнодушия. А я бы в это время загибался от боли. Как врач, я часто видел судороги рабов, которые провели час и больше без хозяев. Это страшно. Болевые приступы не снимаются ни одним из препаратов. Любые обезболивающие бессильны. Тяжело было наблюдать за их мучениями и понимать, что я ничем не могу им помочь. А потом и сам получил такую привязку и риск оказаться на их месте.