— Ну, — Шкет пожал плечами. — На Чернобыле же станция ебанула, в курсе же?

— А! Типа местные мутировали? — Штык затянулся, выпустил дым. — А хуй знает, может в натуре, воды радиоактивной напились и хуяк, мутировать начали. Эх, вот раньше просто как всё было, да братан? А теперь этот король штопанный, эльфы, колдуны, и вот на кой хуй спрашивается, я пить бросил? Как тут без бутылки разобраться и по ходу не свихнуться?

Помолчали. На горизонте появилась знакомая машина — Соня возвращалась за ними.

— Как там по замесу? — Произнёс Шкет, глядя в сторону быстро приближавшейся машины.

— Так же всё. Соня с Арчи ищут новых, сегодня прям и отправлю её. Наши кучкуются, отвлекают гавриков. А мы по городу. Я кстати, знаю, где сыр тухлый продают, клепают типа он новый и на прилавки. Там этикетка ещё такая…

— Я так учую. — Шкет выкинул сигарету, вздохнул тяжко. — Тухлятину с пяти метров чую, крышу рвать начинает, сожрать прям так и хочется, прикинь братуха, я теперь помойки обхожу метров за десять. Соседи уже косятся, думают, ёбнутый я какой-то.

— Прорвёмся Сань, не парься. Козлов этих нашинкуем и заживём.

— Как бы они нас самих…

— Да брось ты. — Штык отмахнулся правой рукой, сигарета упала на асфальт. — На бумажку упала, видел же? — Шкет кивнул, Штык сигарету поднял, снова затянулся. — Короче, не бзди братан, справимся.

Машина остановилась, вампиры сели в неё и вскоре все трое исчезали за горизонтом.

По той же улице, спустя пару часов прошёл какой-то мужчина. Остановился возле развалин старого дома, закурил сигарету. Вдохнул дым полной грудью, поплевался — Прима, фильтров всяких на ней не водится, так что крошечные ворсинки табака, всё равно попадают на зубы и губы, хоть как ты осторожничай. Мужчина с отвращением глянул на сигарету.

— Давно пора мундштук какой замутить что ли… — Проворчал что-то неприличное, снова вдохнул дыма. Взгляд перешёл обратно на руины. Стайка детишек, бегает там, прыгают по доскам, по остаткам фундамента, балбесы ети их мать. Там же гвозди везде, а если поранятся? И куда родители смотрят? Куда-куда, бухают у них родители. Знаком он с ними, ага. Мужик приподнял брови — это ж Машка! Вон, в юбочке синей, уже рваной. Ноги в грязи, мордашка счастливая, сияет чернозубой улыбкой — гудрон опять жевали, мелюзга окаянная, у неё-то родители не пьют, фермеры они, бюржуины проклятущие. А вишь как — у одних родители бухают, у других работяги, у третьих буржуи, друг с другом даже не здороваются, а увидят, так плюются иль обматерят друг дружку. А детишки их, играют вместе и не понимают, что тут такого…