— Там — что?.. — его голос сорвался, изобразив некий взвизг.

— Ой, и кто ж меня за язык тянул!.. — досадливо возвела глаза к потолку Айриэ. — Труп. Юминны. Меня сюда осмотреть место преступления пригласили, так я и попалась.

— И вы так спокойно об этом говорите? — с ужасом воззрился он на магессу. — Там лежит убитая девушка, а вы…

— Убитой девушке вы уже ничем помочь не сможете. А я смогу заставить заплатить за всё её убийцу, но это, увы, единственное утешение. Поэтому поешьте и давайте спать, без истерик.

— Вы циничны. — Его передёрнуло.

— Практична всего лишь.

— Неужели вы, мэора, настолько бесчувственны?.. — тихо спросил он.

— Думайте что хотите, — безразлично ответила она.

Не настолько. Но вопли и стенания не помогут. Там, глубоко внутри, саднит и ноет, стоит только вспомнить жизнерадостную девочку, мечтавшую переплыть океан — и жить, и дышать горько-солоноватым воздухом свободы от навязанных правил. И легче не станет, даже когда её убийца сдохнет в муках, разве что чувство вины уползёт, поджав хвост, в самую глубокую нору памяти.

Айриэ сняла с себя куртку, решив, что простуженный спутник ей нужен ещё меньше побитого. Нашла пару мешков помягче, вместо подушек, и улеглась рядом с мрачно сопящим Мирниасом, щедро выделив тому краешек куртки — укрыться.

— Спасибо, мэора… и простите, я…

— Да спите вы уже! — с досадой оборвала его Айриэ. — И не отъезжайте от меня, прижмитесь боком, теплее же будет. Думаете, мне ночью мёрзнуть приятно?

Она немного лукавила, согреться можно было и магией, но зачем зря тратить резерв, когда рядом сопит живая грелка?

«Грелка», к слову, оказалась слегка бракованной. Мирниас, пока не заснул, кажется, даже дышать старался через раз, но лучше бы не засыпал вовсе! Не успела магесса уплыть в мягкие, ласковые, пуховые объятия сна, как сотоварищ по заключению (если не сказать хуже — сокамерник) громко застонал во сне, потом и вовсе закричал, потому что ему снился кошмар, а проснуться не получалось. Айриэ потрясла его за плечо, но, видно, задела воспалившийся рубец, потому что Мирниас заорал, уже проснувшись. Правда, придя в себя, извинился и попытался отодвинуться, но был схвачен за драную рубаху и водворён на место.

Подобное повторялось ещё несколько раз за ночь: очевидно, бедняге артефактору снилось его пребывание в пыточной и вспоминалась испытанная боль, усугубляемая общим скверным самочувствием. Его трясло, он то и дело прикладывался к кранику, смачивая губы водой, и ёрзал, пытаясь устроиться поудобнее. Лежать на спине он не мог, а жёсткий, холодный каменный пол был плохой заменой тюфяку. Ну а когда он засыпал, повторялись кошмары и громкие стоны, а то и крики.