— Хотела узнать… — пытается не упустить мысль Олинка, — как ты… Отошла уже?

— Сколько ж можно, — вздыхаю. — И так три дня в истерике провела.

Ну, допустим, только полтора, но ладно.

— Вот решила обстановку сменить, отдохнуть.

— С собой бы позвала, — с лёгкой обидой.

— Да я подумала, зачем вам мои истерики? Вот успокоюсь, тогда и в свет выгляну. Я же… нервная периодически бываю.

— Могу приехать, поддержать, — жертвует собой Олинка. Лучше бы на вечеринке поддержала, коза, а не тыкала в пульт Антера своими ненасытными пальцами.

— Нет-нет, что ты! — ужасаюсь. — Не нужно, что ж я тебя буду от дел отрывать…

— Да мне не сложно… — говорит.

— Ну перестань, не нужно, ты что, у меня уже всё в порядке, проветрюсь — буду как новенькая. Позвоню завтра-послезавтра, выберемся куда-нибудь! Свелла тоже звала, устроим девичник…

Мысль о девичнике Олинку не вдохновляет, но я заверяю, что её бесценная помощь слишком бесценна, чтобы злоупотреблять, и, преодолевая почти ощутимое сопротивление, отключаюсь.

— Через сколько перезвонит? — спрашивает Антер, высвечивая на окошке часы. — На что ставишь?

— Час? — предполагаю.

— Может и продержится, если не придумает чего-нибудь сверхважного.

— А мы в это время будем очень заняты и не сможем ответить, — улыбаюсь. Отводит взгляд. Что-то перестаралась я с шуткой, наверное.

— Это правда? — вдруг спрашивает, не успеваю сообразить, о чём он, как поясняет: — Что тебе хорошо?

— А тебе? — удивляюсь. — Плохо, что ли?

Предпочитает улыбнуться.

— А ты в курсе, что она из-за тебя изводится? — не удерживаюсь.

— Угу, — мрачнеет слегка. — Из-за надписи моей и… — замолкает.