Провожает Антера взглядом, сложно понять, о чём думает. Ну, пока молчит, тоже молчу. Как хочу, так и использую раба!

— Просто… мне казалось, все едут развлечься, — продолжаю разговор.

— Конечно, — соглашается. — Но у меня свои интересы. Жаль, что вы сразу попали в такую компанию… Эту молодёжь ещё воспитывать и воспитывать. Я понимаю, конечно, что внушать бесполезно, Маралла уже добегалась. А ведь я ей сколько говорила. Нет, мы за Олинкой повторяем, рабы нам каждый раз новые нужны, гравикары последних моделей, ни одной вечеринки не пропустить… А что в итоге? К Олинке-то Халир, уж наверное, не отказался бы в мужья пойти. Самое сложное, госпожа Ямалита, это научить молодёжь думать. Но вы-то уже постарше, если не ошибаюсь? Что вам за интерес с этими малолетками забавляться?

— Знаете, — отвечаю, — вечеринка у госпожи Амиры не слишком отличалась от Олинкиных. Да и то, что сейчас происходит в кают-компании… или как она здесь называется… эта большая каюта…

— Всё ещё Лайлу наказывают? — поднимает бровь. — В этом есть определённая прелесть, вам, как человеку новому, должно бы быть интересно.

— У меня с прошлым не сложилось, — вздыхаю. — Может, и было бы интересно, но сразу же воспоминания…

Молчит, вроде бы даже понимающе.

— А что у вас за интерес? — спрашиваю. Колись давай, любительница пофилософствовать.

— Хотите посмотреть? — улыбается. Киваю. Закрывает книгу, приподнимает:

— Вот, кстати. «Невольный рейд», интересная вещь в историческом антураже.

Слово «невольный» употреблено особое, таринское, которое означает не только «непроизвольный», но и «невольничий, рабский». У них вообще масса слов с околосмысловыми оттенками по этому поводу, в своё время надоело запоминать отличия. Снова киваю. Она поднимается, оставляя книгу на столике, продолжает:

— Действие происходит примерно в этих же водах, где мы сейчас плывём. И написано человеком, который жил в то время, то есть, очевидцем. И знаете, мне иногда кажется, что от нас что-то скрывают…

Можешь даже не сомневаться, однозначно скрывают. Направляемся к выходу, Антера даже звать не нужно — бесшумно оказывается позади. Умничка мой. Прости, что пришлось оторваться от интересного занятия.

— Почему вы так думаете? — любопытствую.

— Когда читаешь литературу того времени, дошедшую до нас, очень видны логические пробелы, грубо заделанные дыры. Странная повальная тенденция.

— Полагаете, её специально изменяли? И что, прямо везде-везде?

— Возможно, изначально не разрешалось о чём-то упоминать.

— Если бы не разрешалось, об этом просто не писали бы, — пожимаю плечами.