— Как так получилось? — любопытствую. — Почему не восстановили равновесие? Я видела, в первые поколения рожали больше девочек.

— Равновесие? — фыркает. — Это власть жестоких, циничных подонков, получающих удовольствие от войн и насилия, считающих женщин бесплатным постельным приложением и заодно прислугой, поскольку им так удобнее?

Нет, милых и нежных созданий вроде Олинки и Амиры!

— Ну… у них была возможность сделать настоящее равновесие, — говорю осторожно. — Без перевеса какого-либо пола. Разве то, что есть сейчас, намного лучше? Только постельными приложениями являются мужчины.

— Вы не правы! — отвечает резко. — Именно женщины подняли Тарин, сделали его таким, какой он есть. Мы добились чистоты планеты, экологии, мы заботимся о ней, мы обладаем силой, с которой считаются даже в Альянсе! Не приструни бы мы мужчин, Тарин давно разбился бы на государства, дерущиеся между собой за всякую ерунду, был бы загаженным, закуренным, загазованным, подверженным политическим сварам, постоянным противостояниям, борьбе кошельков. Корнель хорош и полезен в единичном экземпляре, но множество таких, как он — это конец для мира и спокойствия!

Ой, кто-то распалился. Кажется, я ступила на скользкую стезю. С идеологически обработанными людьми спорить бесполезно. Улыбаюсь:

— Да, мне не доводилось видеть ни одной планеты, которой управляют мужчины, похожей хотя бы приблизительно на Тарин.

А что, чистая правда, даже детектор лжи не придрался бы. Мы уже возле каюты, концентрирую на всякий случай внимание, приподнимаю руку с дес-шокером. Двери открывает раб — следил, что ли, или она как-то незаметно сигнал подала? Тот самый, на которого я «жучка» вешала, но микросетевик никакого контакта не пеленгует. Значит, «жучка» здесь нет. Райтер, давай, разбирайся поскорее с микросетевиком, а то прошляпим что-нибудь важное!

Опускается на колени, всячески приветствует свою госпожу, целует руки, целует ноги, переодевает обувь на домашнюю. Конечно, положение вещей, столь тешащее самолюбие, очень хочется оправдать.

Антер

Ощущаю себя истуканом по сравнению с этим услужливым качком. Болтливая феминистка скользит по мне взглядом, словно ожидая, что стану повторять за её рабом. Стану, конечно, если понадобится — никуда не денусь. Но так не хочется, от одной мысли тошно.

— Можно, я не буду снимать? — Тали чуть приподнимает ногу, указывая на туфли, шагает в длинный мех ковра песочного цвета, не давая Немезе опомниться. Остаюсь стоять возле двери. Не ходить же за тобой хвостом, в самом деле. Ненавижу это рабское положение. Как же от него избавиться?! На этой восхваляемой садистками планете даже в голову ничего не приходит.