— Эй! Я — Эн! Ваш командир кричал, что я нужен Алариху[9] живым! Я сдаюсь! Берите меня в плен! И ради бога — дайте хоть немного воды! Пожалуйста! Прошу вас!

Эн так жалобно это кричал, что Макс почти поверил, что он от жажды умирает. Вот ведь какой актерский талант, оказывается, пропадал.

— Стоят! Стоят рюс! Рукки ввэрх!

А это кричат уже совсем рядом — со стороны носа. Теперь мешкать нельзя: Муса на месте, значит, Олег и Геморрой уже заняли позиции под бортами — им это быстрее, да и Эн должен был их дождаться.

Вот только сейчас, выбираясь из-за укрытия, Макс начал бояться. Или что-то похожее на страх испытал — представил черного гота, притаившегося за бамбуковым бортом с деревянным мечом в руке. Сейчас ка-а-а-а-ак врежет, и полетят в сторону осколки ракушек и ошметки скальпа некоего самоуверенного молодого человека.

Не врезал. Никто Макса не ждал — палуба была безлюдна. Опущенные рукояти весел, какие-то корзины под левым бортом, бамбуковые скамейки для гребцов, парочка примитивных лебедок для якорных канатов. И никого… Что дальше — не разглядеть: надстройка мешает. Что-то вроде каюты с парой плетеных стен и циновками-занавесками с двух сторон. Она занимает все пространство от борта до борта, так что пройти от носа к корме можно только сквозь нее.

Молча переглянувшись с Мусой, Макс положил отравленный дротик на палубный настил, полез наверх. Товарищ сделал то же самое. Хотя карабкались они тихо, но легкость судовой конструкции подвела — корпус, реагируя на их тяжесть, ощутимо качнулся, чуть погрузившись кормой.

Откинув циновку, наружу выглянул гот, недоуменно уставился на парочку белых наглецов, поднимающихся на корму. Взгляд такой, будто недоволен их поведением: порядочные люди во время сиесты ведут себя приличнее. Макс, увидев, что рука врага потянулась к рукояти металлического тесака, рванул вперед, сделал длинный выпад, будто фехтовальщик рапирой. Противник отшатнулся, но недостаточно быстро — отравленное острие укололо в грудь. Гот, испуганно вскрикнув, попятился назад, но тут же едва не упал из-за толчка в спину — его напарник выскакивал наружу и, не увидев его за плотной циновкой, столкнулся. Он вряд ли понимал, что происходит, о чем-то ошарашенно залепетал на незнакомом языке и, ловко увернувшись от дротика Мусы, злобно вскрикнув, бросился к борту, одновременно делая ловкий выпад копьем.

Макс отскочил, а из-за борта показалась рука с бамбуковой палочкой: ткнула не сильно и не быстро — скорее плавно и неловко; острие коснулось бедра, погрузилось. Гот опять вскрикнул, взмахом копья заставил Макса опять отскочить, бросился к другому борту, но по пути получил еще один укол — Муса все же достал, с силой швырнув свою палочку. Макс, поглядывая на прыткого копейщика, начал раз за разом колоть первого противника — тот уже корчился в судорогах, колотя по палубному настилу головой.