– А потрогать ее можно? – громовым шепотом спросил зверского вида вояка с демоническим изломом кустистых бровей. – Не растает под пальцами-то?

– Я бы… не… отважился, брат Бо, – ответил его сосед, едва шевеля заплетающимся языком. – Рука замерзнет и… того… отвалится. И… ик… все остальное тож отвалится. Все, что висит.

– Что это у меня висит? – набычился этот самый Бо и стукнул кулачищем прямо по собственной тарелке. Жирные брызги полетели во все стороны.

– Щщ…еки, – хихикнул пьяный военачальник.

– О! – обрадовался еще один их сотрапезник, который вдруг испытал прилив вдохновения и жажды. – Так выпьем же за храброго генерала Сян Юна, который не боится снежных дев под своим одеялом!

Тут-то Таня и поняла, что ее жених вовсе не так ужасен, как ей все время казалось. Сян Юн в сравнении с неотесанными мужланами – просто выпускник консерватории. И если бы она попала в лапы этих ужасных рубак, то стихи бы уж точно ей никто не читал и прощения не просил. Чтобы успокоить разбушевавшееся воображение, Татьяна выпила вина, прикрывшись широченным рукавом, и еще раз оценила местный обычай, стоящий на страже чужой скромности. А потом еще одну чарку. Когда она потянулась за третьей, Сян Юн вдруг остановил ее руку.

– Мне его убить? – спросил он и нехорошо так прищурился.

– Кого?

От испуга Таня уронила чарку на пол.

– Этого мужлана. – Сян Юн ткнул пальцем в совершенно не вяжущего лыка господина Бо. – А может, отрубить ему пальцы? Или отрезать язык?

Между тяжелыми веками генерала плясало черное адское пламя, ноздри трепетали, а пальцы, совершенно белые от напряжения, впились намертво в рукоять меча.

– Нет, не надо! – взмолилась девушка и цепко ухватилась за руку Сян Юна. – Они же просто пьяные. Сами не понимают, что болтают.

– Выскочки, выбившиеся из сотницких, – прорычал чуский князь. – Мужичье черноголовое. Они недостойны смотреть на тебя, недостойны дышать с тобой одним воздухом. А за такие разговоры…

Его ладонь обжигала Тане пальцы, точно это была не человеческая плоть, а раскаленные уголья из печки. Столько ярости, столько гнева накопилось в нем… Страшно было даже представить, что случится, если Сян Юн выплеснет все это на окружающих. Девушка уже прямо видела этот шатер, залитый кровью и заваленный изрубленными в куски телами. Она зажмурилась от страха и успокаивающе погладила запястье генерала. Легонько, словно перышком, касаясь загрубевшей твердой кожи и подживающих ссадин.

– Что вы делаете? – шепотом спросил Сян Юн.

Таня приоткрыла один глаз, чтобы убедиться: девятый вал бешенства благополучно схлынул, уступив место любопытству.