И запретила себе жалеть о такой спешке, даже когда в глазах потемнело, ноги подкосились, и она краешком сознания поняла, что уже лежит на влажном песке, ханьфу сползло с плеч, а горячие губы мятежника обжигают ей шею. Из-за его плеча ей был виден кусочек неба, но вот откуда там взялись вдруг звезды, если только-только наступило утро? Люся жадно глотнула воздух пересохшими саднящими губами, а Лю вдруг вздрогнул, замер и отстранился.
– Нет, – прохрипел он, словно голос ему отказывал. – Не так.
– А? – непонимающе моргнула девушка.
– Это… неуважение. Так нельзя.
Руки у него дрожали, когда он поправлял на ней одежду и помогал сесть. Люся тряхнула головой, пытаясь понять, какое чувство в ней сейчас сильнее, – облегчение или разочарование?
– И почему? – поинтересовалась она, стараясь говорить спокойно. – Вдруг не предложу второй раз?
– Я хочу не просто взять женщину на песке, – отрезал Пэй-гун. – Я хочу тебя. Всю. И навсегда.
– Вот уж чего точно не стану обещать! – фыркнула Люся. – Я пока не собираюсь тут задерживаться. В этом веке, на этой земле, в этом… в этом мире.
– Тогда и говорить пока не о чем. Мне не нужны ни подачки, ни безрассудный порыв, за который мы оба друг друга возненавидим. Если ты все равно собралась уйти, зачем тогда дразнишь, лисица?
И Людмиле стало невыносимо стыдно. Опустив голову, она вздохнула и нервно похрустела пальцами, не решаясь взглянуть ему в глаза.
– Ты такой… невыразимо хороший, – помолчав, призналась она. – Прости. Я больше не стану. Я просто боюсь…
– Я знаю, чего ты боишься, небесная госпожа Лю Си, – усмехнулся мятежник Лю. – Можешь не говорить. Давай-ка умоемся и приведем себя в порядок, лады? А то мне, Сыну Неба, еще Дан брать вообще-то, и чем скорее, тем лучше.
– Ну теперь-то ты этот Дан точно возьмешь, – оптимистично заверила Люся, вместе с песком и листьями стряхивая смущение. – Не сомневаюсь!
И ведь не ошиблась, лисица! Дан они действительно взяли без особого труда. Когда впереди армии летит легенда о сыне Красного императора, обрастая все новыми подробностями, над головами реет знамя Небес, а рядом с предводителем едет настоящая хулидзын, кто сможет долго держать ворота закрытыми? Дураков в уезде Пэй день ото дня становилось все меньше, и в городе Дан их точно не осталось. Десяток-другой упертых циньцев из гарнизона разве что. Но уж они-то не в счет.
За высокой стеной, отделяющей внутренний двор от улицы, было не так уж и безопасно, как могло показаться. Во всяком случае, слуги попрятались кто куда, а стражники были рады-радешеньки, что их посты не внутри, а снаружи. А все потому, что генерал Сян Юн разговаривал со своим дядей – Сян Ляном. Ну, как разговаривал… Сян Лян – тот, конечно, разговаривал, а племянник рычал, плевался и время от времени испытывал на прочность стены их временного пристанища. Ка-а-ак лупанет по ни в чем не повинному столбу кулаком, так труха на голову и посыплется.