Впрочем, сегодня все орут. День такой.

Из дома вылетает дородная миссис Ван дер Линден, мамаша Йона. Выясняется, что до сих пор настоящего ора никто не слышал. Начинается форменный бедлам: все дерут глотку, бранят друг друга, нет, враг врага, а враг тут всякий каждому. Кто-то спешит за доктором – за Стрэтчем и Беннингом сразу, потому что раненых двое. На выстрелы прибегает пятерка добровольцев, которых оставили в городе для поддержания порядка и законности.

Нет, четверка. Один, самый умный, зарыл в землю томагавк служебного долга.

– Рехнулся, Дрекстон?! Устроил пальбу на площади!

– Индеец удрал!

– Вы ранили ребенка!

– Ребенка? У него усы!

– Вы ранили достойного гражданина!

– Пусть гражданин не лезет под пули!

– Спасите! Мой сын умирает!

– Где Беннинг?!

– Будят. Пьян с ночи.

– Этот шошон и без Беннинга справляется…

– Заберите отсюда краснокожих!

– Куда?

– В тюрьму!

– Раненого тоже?

– Окажите помощь и отправьте в тюрьму!

– Нет, отведите в тюрьму и окажите помощь!

И над всем этим вавилонским столпотворением – только небо да Господь Бог. Впрочем, нет, до неба высоко, до Бога далеко.