– Хотите быть моим врагом, мистер Нинимби?
– Нет, не хочу.
Чувства, сказал Джошуа Редман в ночной беседе. Рут отлично помнит слова души, изгнанной из тела. Тахтоны не испытывают чувств в понимании людей. Ни добрых, ни злых. То, что мы принимаем за чувства, они заимствуют у нас, воруют без зазрения совести. Все их собственные чувства, необъяснимые для детей Адама и Евы, направлены на им подобных. Конечно, Пирс – тахтон в облике Пирса! – не хочет быть врагом мэра. Вражда, дружба – в отношении людей для тахтона это пустой звук. Все, что его интересует – захват выгодного участка, черного хода, подготовленного другим тахтоном. Эвакуация из горящей чашки весов, путь наверх для своих, близких, родичей или друзей, Бог знает кого – тех, к кому он испытывает подлинные, горячие, яркие чувства, какими бы странными они ни казались роду человеческому.
Хотя что тут странного? Вражда, дружба, любовь.
– Промысел Сазерлендов взят под охрану добровольцами из горожан. Джошуа Редман, командир отряда – мой человек, мой целиком, от шляпы до сапог. Он выполнит любой приказ, какой я отдам. Без моего ведома к участку не подойдете ни вы, мистер Нинимби, ни кто другой из вашей компании. Здесь Осмака, территория Осмака, и она еще не стала штатом. Вам ясно?
– Мне ясно, сэр, – соглашается Пирс. – Что тут неясного?
И кричит, перегнувшись через перила:
– Эй, вы! Не топчитесь по моей шляпе!
Окрик запоздал. Шляпе теперь место на помойке.
3 Джошуа Редман по прозвищу Малыш
3
– Какого черта! Ты еще на свободе, Макс?!
– Могу спросить то же у тебя, Билли!
– А в кого тогда стреляли?!
– Я думал, в тебя.
– А я надеялся, что в тебя…
– Что здесь творится, будьте вы все прокляты?!
Этот вопрос живо интересует как братьев Сазерленд, шумной гурьбой выбравшихся из салуна, так и Джефферсона с его людьми, которые подошли со стороны «Меблированных комнат миссис Дженкинс» – барака, разделенного хлипкими перегородками на каморки для постояльцев.