– Я умираю, – голос Пирса тих и ясен. – Не знаю, доживу ли до утра. Я уже почти он, от меня мало что осталось. Я умираю, поэтому я в своем уме. Не хотелось бы, чтобы ты…

Он долго молчит, прежде чем продолжить:

– Хорошо, что мы повидались. Девочка, я знаю, ты меня недолюбливаешь. Видит бог, я ни разу в жизни не давал тебе повода к этому. Но сердцу не прикажешь. Ты не можешь простить мне, что я женился на твоей матери. Извини, это было выше моих сил. При всем уважении к моему другу, твоему покойному отцу…

Рут ищет в себе злобу и не находит.

– Я виноват, дитя мое. Виноват перед тобой, но во стократ больше я виноват перед самим собой. Знаешь, что я сказал бы себе, будь я тахтон?

– Знаю, – вместо мисс Шиммер отвечает Джош. – Я бы сказал себе: «Мистер Редман, сэр! Без твоего согласия я бы остался пустым местом. Ты сам отдавал себя в мое распоряжение. Кто позволял мне перекраивать тебя? Выступать от твоего имени? Разрывать связь между душой и телом? Ты наделял меня все бо́льшими правами, считая, что тебе так будет лучше. Почему же ты удивляешься, выяснив, что ты – не человек, а дом, участок, рудник? Что права на тебя отныне принадлежат мне? Я подал заявку, оплатил ее по прейскуранту. Ты теперь я. Хочешь жаловаться? Найди суд, который возьмется рассмотреть наш спор! И не удивляйся, мой драгоценный, мой пустоголовый мистер Редман, если судья вынесет решение не в твою пользу.»

– Ты теперь я, – повторяет Рут. – Я уже почти он.

Она выстраивает слова, как патроны на прилавке, пулями кверху:

– Чего хочет ваш тахтон, мистер Редман…

– Джош. Просто Джош, умоляю.

– Чего хочет ваш тахтон, мы знаем. Чего хочет тахтон моего отчима, мы тоже знаем. Черный ход вот-вот откроется, это нам тоже известно…

С улицы долетают выстрелы. Стихают.

Люстра висит над Элмер-Крик – пленником, связанным по рукам и ногам чужой злой волей. В любую секунду она готова рухнуть, умертвить беднягу, как секира в рассказе про колодец и маятник. Джош не знает этого рассказа, не знает и автора, душевнобольного пьяницу, но та история уже написана, а новая пишется сейчас.

– Вопрос в другом: как тахтон Бенджамена Пирса намерен отбить черный ход у тахтона Джошуа Редмана? Силой? В аду готовится налет?! Черти отбивают золотоносный участок у бесов?!

Она ждет ответа. Но не этого:

– Черти? Бесы? Налет?

Пирс смотрит на чашку чая, нетронутую китайцем. Это не жажда, это неисполнимая мечта.

– Девочка моя, это слишком по-человечески. Время течет из прошлого в будущее, причина рождает следствие… Мы имеем дело с чудесами, а чудеса мыслят иначе.