Я опять вспомнил про Уилсона и испытал чувство гордости. Он всегда был бесстрашен. Всегда был готов броситься на любого врага. Даже на такого, кто в разы превышал его в размерах. Его смелости можно только позавидовать. И сейчас его нет…

Я утёр, вновь накатившие слёзы. Затем обернулся и мне стоило огромного труда остаться на месте. Я увидел Бриона и Имхада — двух выродков, которые разбили строй и побежали. Оголили фланг и погубили одного из тех, кто сейчас лежал передо мной.

— Я хочу убить их обоих, — прошептал я, не отводя взгляда. — Впервые испытываю такое чувство. Впервые хочу убить человека.

— Не надо, — тихо сказал Морванд. — Мы и так сегодня потеряли слишком многих. Они искупят свою вину… Я надеюсь.

— Держи их подальше от меня, если сможешь, Морванд. Я не знаю, смогу ли сдержаться.

— Хорошо, аниран. Выполню, — кивнул головой он.

— Как вы хороните ваши павших? — спросил я затем. — Сжигаете? Или…

— До следующего восхода солнца они должны быть преданы земле, — перебил меня он. — В полном боевом облачении. Только так дух бойца вознесётся и займёт своё место в рядах армии Фласэза. Потому нам надо поторопиться — земля промёрзла. Работы очень много.

— Вот пусть те двое и начинают, — я указал взглядом на братцев. — А если не выкопают — сами займут место в яме.

— Понял. Сделаем.

Кузнец убежал выполнять указания, а я отправился к Руадару. Горячий воздух натопленной избы на мгновение меня оглушил и я расстегнул зипун. Поморщился от боли и вспомнил, что ранен. Но прежде, чем вернуться к себе, переговорил с Руадаром. Тот отталкивал сновавших рядом баб, ни в какую не хотел лежать на месте и порывался выйти во двор, чтобы помогать. Успокоился лишь тогда, когда подошёл я. Я проверил повязку, сказал, что ему нельзя размахивать рукой, иначе кости неправильно срастутся, и попросил не горячиться. Выходить разрешил, но не участвовать в погребении. И это указание было выполнено со всей тщательностью.

Затем я вернулся к себе и очень долго пробыл в объятиях Дейдры. Мы сидели на кровати, обнимались, а я не отводил взгляда от погибшего в неравном бою матана. Уже не плакал, но боль от утраты ничем не мог заглушить.

— Я помогу, — сказала Дейдра, когда я с трудом стянул зипун. Осмотрела рану и убежала к знахарке. Вернулась с мазью и чистым лоскутом ткани. — Ты великий боец, Ваня, — прошептала она, осторожно обрабатывая рану. — Я всё видела. Ты один всех победил. Ты — настоящий аниран!

— Я только потому их и победил, что аниран, — равнодушно пожал плечами я. — Не было бы меня такого щита, мы бы все сейчас лежали на снегу с закрытыми глазами.