— Он совсем близко… — прошептала она плачущему чаду, — мне так жаль…нам не получится уйти вдвоём. Я думала, что мы скрылись, но нет, я ошиблась…Если ты останешься со мной, мы наверняка погибнем. Один ты не выживешь, но я.… — сердце женщины болезненно сжалось. Она приблизилась к колодцу и занесла ребёнка над открывшейся чёрной бездной. Малыш плакал, предчувствуя свою скорую неминуемую гибель. По щекам Мисоры тоже катились слёзы.

— Мне так жаль… — повторила она, — но лучше я убью тебя сама, чем позволю попасть к нему, — пальцы грубо впились в детское тельце, а затем разжались. С криком ребенок полетел вниз, в холод и пустоту, навстречу смерти, а Мисора, захлебываясь слезами, тут же развернулась и побежала проч. Она не хотела слышать этот крик, не хотела слышать последний звук и помнить, что только что совершила. Её колени подкосились. Женщина почувствовала, что падает и выставила перед собой руки. Мохнатые белые лапы бесшумно опустились на траву. Послышался хруст костей, но через несколько мгновений на поле воцарилась привычная безмятежная тишина. Белая лисица вильнула пушистым хвостом и побежала на юг, дальше от колодца, холма с родником, от этого мирного поселения.

***

Грубые сапоги подмяли под себя тянувшуюся к небу осоку. Миновав заросли тёрна, и одёрнув чёрный плащ, цепляющийся за шипы, мужчина вышел к бьющему из-под земли роднику. Его взгляд упал на маленькое хрупкое тельце. Ребёнок, на лице которого застыла гримаса боли. Кожа его чуть побледнела. Шею ещё обвивала чёрная гадюка, издали напоминающая рабский ошейник. Заприметив возникшего мужчину, она как будто вздрогнула и поспешила сползти на траву, замерла там на мгновение, а затем юркнула в заросли и бесшумно скрылась из поля зрения. Мужчина подошёл ближе, наклонился и взял ребенка на руки. Младенец был лёгким. Маленькие глазки были закрыты. Мужчина прижал его к груди и, подняв голову, взглянул на соседний холм, туда, где располагалось небольшое поселение. Скорее всего, она побежала туда и унесла второго. Мужчина в этом даже не сомневался, впрочем, куда бы она ни бежала, скрыть след лисица так и не смогла.

***

Девушка прекрасная танцует у костра,

Как длинна красивая девичья коса!

Пышна юбка пёстрая, в песне её лад,

Коль полюбит короля, заплачет горько бард…

— Ну чего ты, бездельник, голосишь? — услышав возмущенный голос матери, высокий веснушчатый паренек спрыгнул со стога сена, оставив на нём старенькую лютню и примятое место.

— Утомился, матушка, всего на мгновение присел.

— Ах ты, мелкий лжец… — женщина в сером поношенном платье, держащая в руках тёмного цвета платок, неодобрительно покачала головой. Как не вовремя она появилась на пороге дома, а ведь Анвилю так не хотелось ничего делать! Как славно было лежать в стоге сена и петь песни, наблюдая за движением изредка возникающих облаков! Он мог заниматься этим часами, увиливая от домашних дел и всегда находя оправдание после. Чего же сегодня ему так не повезло? Неужели мать уже закончила с делами?