«Чтобы кровь окропила пески» – это произнесла старуха над моей головой, когда осеняла всё вокруг своей кровью в крест.
И я начала сипеть, повторяя слова старухи: «И запечатываю я своей силой, и скрепляю своей кровью, и объявляю своей землей…».
Не знаю, какой смысл она вкладывала, когда резала меня лично и следила, чтобы её кровь попала на песок – но если всё решает не сила, а кровь – моя сильнее.
Надо мной фыркнули агрессивно – я сделала что-то неправильно, что-то изначально неправильно…
«…объявляю своими…» – поправилась я сиплым шепотом.
Слова закружились в голове, тяжелая морда рухнула сверху, ткнув в поясницу так, что вдавила в песок.
Умирать не страшно. Страшно – умирать вот так – сдаваясь… страх – убивает… открыться… строчки из дневника отца всплыли в голове и закружились черной вязью… открыться…
И… я – открылась. Так же, как тогда…
– Почему они не нападают? – голос Лейле, усиленный плетениями, казалось, прозвучал одновременно со всех сторон, искажаясь и растягиваясь, как бессмысленный набор звуков: «П – о - о – о - а – а - ч – ч - м – у - у – а - а – ан – н - и – и - и – не – е - ен – а - а – ап – а - ад – а - а – ю - ю – ю - т», и образ, который вспыхнул в моей голове яркой картинкой – как будто с высоты – светящийся купол – и много мелких сияющих фигурок снизу… как будто это вижу не я, а… шекк?
Светящаяся сфера впереди пахла смрадом и значила – «опасность».
В воздухе кружились тысячи запахов – летевшей днем птицы – пустынный орлан – картинка, воды – оазис – где-то справа, если двигаться в сторону большой горы и полосы песка – ещё картинка, запах железа и пота, который принесли с собой мелкие фигурки, и… отвратительный смрад плетений, которые оставляют шрамы на шкуре…
«Больно» – это светящиеся линии силы.
«Нас – много».
Виски заломило от боли, так много образов сменяли друг друга с такой скоростью, что почти сливались в ленту.