— Что обосрался ты, Паша, в очередной раз, — спокойно ответил Глеб Евгеньевич, достал сигареты и закурил, пуская густые клубы дыма в потолок.

— В как-ком смысле? — заикаясь просил он, инстинктивно чувствуя, что дело его плохо.

— В прямом, Паша. В прямом. Скажи мне, как так получилось, что твоя жена вдруг исчезла? Опять… — Мясницкий затушил бычок прямо о стол и, поднявшись, подошел к Павлу.

— Я найду! Это докторишка увез ее! — запричитал тот, впадая в истерику. — Дайте мне немного времени, я из-под земли достану обоих!

— Хватит! — перебил Мясницкий и двинулся дальше. Остановился около окна и посмотрел на ночной город. — У тебя было предостаточно времени, но ты вместо того чтобы делать все, как я сказал, наворотил непонятно что. Ты с этой своей прошмандовкой совсем забыл о деле, пустил все на самотек и просрал и жену, и сына, — развернулся и пригвоздил к месту одним испепеляющим взглядом. — А главное, мои бабки.

— Нет. Все не так… — Паша отчаянно замотал головой, пытаясь найти себе оправдание.

— А как?

— Я сделал все, как вы сказали. Таню нашел, сделал ей сына. Осталось только подождать, пока она родит…

— Ты идиот, Паша! — терпеливо пояснил Глеб Евгеньевич. — Как можно было не узнать любовника жены и собственноручно поручить ему сделать ЭКО? Ты просто сказочный долбоеб!

— Как я мог его узнать? Я его не видел!

— А включить голову и пробить хозяина по адресу дома, где она жила, не догадался?

Паша опустил глаза, сказать было нечего. На тот момент он настолько был ослеплен своей победой, что не думал больше ни о чем. Все получалось как надо, и причин волноваться не возникало.

— Вот Белов молодец, — криво усмехнулся Мясницкий. — При встрече пожму ему руку. Обставил тебя в два счета и выбился в дамки, заделав наследнице своего сына. Вот это я понимаю, голова, а ты ничтожество.

— Откуда вы… — Павел замолчал на полуслове и, догадавшись, перевел взгляд на личного охранника. Тот стоял у стены и как ни в чем не бывало усмехался. — Аслан!

— Надо же, голова заработала, — рассмеялся Глеб Евгеньевич. — Да, Аслан мой мой человек. Верный и переданный, в отличие от тебя.

— Столько лет он служил мне…

— Не обольщайся, он всего лишь исполнял свою работу: присматривал за тобой и докладывал обо всем мне.

Павел ощутил, как пространство вокруг сужается. Атмосфера накалилась до предела, и каждый вдох обжигал легкие. Животный ужас липкой субстанций расползался по телу, сковывая каждую мышцу, проникая в каждую клетку.

— Дайте мне шанс… я все исправлю, — прохрипел он не своим голосом. Сердце болезненно ударялось о ребра и гулким эхом отдавалось в ушах.