Интересно, кто ее переодевал?

Дагмар обхватил ее ладонь горячими пальцами, и все мысли тут же вылетели из головы.

Он снова открыл свою гардеробную. Внутри зажегся яркий свет, и Марина на пару секунд зажмурилась. А когда открыла глаза, поняла, что все внутри пестрит яркими красками.

Дагмар встал позади, прижимаясь грудью к ее спине и обнимая:

— Тебе больше не нужно будет носить мою одежду. Вообще ничью. Теперь у тебя есть своя.

Он покупал ее? Что она должна испытывать? Гордо возмутиться и сказать, что не поведется на красивую одежду? Уйти, громко хлопнув дверью? Или броситься на шею с благодарностью?

Вместо этого всего Марина шагнула в гардеробную и дотронулась до рукава бордового платья. Качество очень дорогой вещи ощущалось даже так — в прикосновении. Ткань мягко переливалась нежным сиянием, и оставалось только гадать, сколько могло стоить такое платье.

Марина пролшла дальше, находя целый ряд джинсов всевозможных цветов и фасонов. Как будто сюда перевезли целый магазин.

На всех вещах были бирки. И ни одного ценника. Что ж, предусмотрительно.

Марина повернулась к Дагмару:

— Спасибо. — Наверное другая, более смелая, гордая и независимая, сказала бы, что ей все это не нужно, и что она сама может о себе позаботиться. Но Марина никогда не ощущала себя такой смелой и независимой. — У меня никогда не было столько вещей. Надеюсь, ты не отберешь их, когда мы снова поссоримся.

Дагмар стоял, скрестив руки на груди, и привалившись плечом к косяку.

— Ты даже не сомневаешься в том, что мы поссоримся?

— Нет, не сомневаюсь. Это случится в любом случае. Ты не сможешь долго быть таким милым и добрым. А я не смогу долго оставаться нормальной. Ты сделаешь что-то… «звериное». А я поведу себя, как психованная истеричка.

— Думаешь, мы не можем общаться нормально?

Марина улыбнулась и стянула с вешалки первое попавшееся платье:

— Мы вообще не можем общаться. Но это не значит, что мы не можем… попытаться научиться.

Дагмар улыбнулся, и все внутри Марины замерло. Улыбайся он чаще, и не было бы ни одной женщины, способной устоять перед ним. Хотя, таких, наверное и не существовало. Но его лицо преображалось. Белозубая широкая улыбка превращала его в совершенно другого человека. Искренняя и открытая, она притягивала взгляд. Лучики морщинок в уголках его глаз казались чем-то невероятно сексуальным. В его улыбке было все, о чем женщина могла только мечтать.

— Хороший выбор. — Он кивком подбородка указал на одежду в ее руках. — Ты будешь невероятна в нем. Переодевайся. Я подожду.

Марина не успела и слова сказать — так быстро он удалился. И это все? Неужели, не будет грубых слов и предложений помочь застегнуть «молнию»? Или тут нет «молнии»?