Волна жара поднялась по телу, и я застыла, не в силах двинуться с места, понимая недвусмысленность своего положения. А Волк и не думал выпускать меня. Сидел так, словно только и мечтал об этом всю свою жизнь.

Сердце отчаянно забилось. Мужчина смотрел на меня сверху вниз нагло улыбаясь, когда внезапно улыбка исчезла с его лица. Словно кто-то стер ее одним взмахом. В глазах декана вспыхнуло что-то яркое и мрачное. А затем он наклонился ниже, и я застыла, глядя расширенными от удивления глазами на то, как лицо Торна становится все ближе и ближе.

Вот он перебросил ногу на мат, и тяжесть его тела перестала давить на меня. Но жар остался, потому что Алекс просто опустился рядом, продолжая касаться меня своим бедром. Я почти не дышала. Умом понимала, что надо встать, отодвинуться, но завороженно следила за тем, как лицо оборотня наклоняется ниже…И еще ниже.

Когда его ладонь коснулась моего живота, вздрогнула всем телом, ощутив жар от сильных пальцев. Мужчина легко коснулся обнаженной кожи, открытой полоски тела и я снова вздрогнула, слушая, как сердце бьется все быстрее и быстрее, набатом повторяя каждый удар в ушах, в висках, пульсируя где-то там, в самом низу живота.

Алекс на мгновение прикрыл глаза и тихо втянул воздух, словно пытался уловить мой запах. А затем сделал то, чего я не ждала, но чего подсознательно хотела.

Его губы оказались твердыми и настойчивыми. Мужчина едва коснулся, будто пробовал на вкус, а затем его рука как-то оказалась за моим затылком. Прижала, надавила, сделав наши лица еще ближе, а поцелуй глубже.

Он поцеловал снова. Раздвигая мои губы, проникая языком, лаская, играя так умело, что я не смела сопротивляться этому ощущению, рождавшему безумие в моем теле. Сама подалась вперед, чувствуя, как его твердая грудь прижалась к моей. А рука, пробравшись под одежду, накрыла широкой ладонью полушарие груди, нежно сжав.

Торн целовал упоенно. Кажется, мы целовались целую вечность, и я обнаглела настолько, что запустила пальцы в его короткие волосы.

Внутри все вспыхивало от нового чувства, будто кто-то пустил огонь по моим венам, заставляя плавиться и гореть, умирать и возрождаться. Хотелось мурлыкать и тереться о его щеку, о его тело. И именно сейчас все казалось правильным. Мысли разбегались. В какой-то миг я позволила себе поверить в то, что он целует меня не просто так и не пытаясь вызвать мою боевую ипостась. Кажется, мы увлеклись настолько, что я забыла, как это дышать без него. А когда Алекс первым приподнялся на локте, разорвав наш поцелуй, перед глазами все еще прыгали солнечные зайчики, а в животе порхали те, которых принято называть бабочками.