Оборвала себя, не позволяя даже мыслей.

А утром я увидела полоску берега и скалу, на которой возвышался Варисфольд. Замок ста хёггов.

Даже суровые воины застыли на миг, наблюдая за приближением этой громады. Величественные пики тридцати башен, белый камень и черные узоры, железные арки, сияющее стекло и хрусталь… Два берега узкого канала, ведущего к суше, соединяли ступни гигантского воина, который держал обеими руками занесенный меч. Черное железное острие угрожающе смотрело вниз, и я против воли вздрогнула, когда корабль прошел под этим оружием.

— Это Харос Первый, тот, что первым слился с хёггом, — сказал один из моих стражей. — Говорят, его меч поразит тех, кто придет в Варисфольд со злом.

Следом в гавань вошел хёггкар Данара, который все время держался неподалеку. Корабль снежных казался осколком льдины на воде.

— Невероятно, — восхитился за спиной Андерс. Пленников тоже вывели на палубу, и сейчас они моргали и вертели головами, рассматривая красоты подступающего города. Меня же так тревожил предстоящий совет, что даже великолепные здания, улицы и мосты не могли привлечь моего внимания. И вспомнилось, как я везла Сверра в Академию. Неужели он тогда тоже так нервничал? Поискала взглядом хёгга и усмехнулась, увидев его спокойное и сосредоточенное лицо. Нет, не думаю, что он нервничал. Это ведь Сверр…

В гавани покачивались корабли, не менее двух десятков, значит, почти все в сборе. Сверр говорил, что входить в зал можно только на человеческих ногах, таков закон. К круглому зданию, похожему на амфитеатр, вели мраморные ступени — не менее сотни. Огромные двери распахнулись при нашем приближении, и мы наконец увидели зал ста хёггов. И с усмешкой я вспомнила, как стоял Сверр в зале Академии Прогресса. Мы-то думали, что дикарь поражен великолепием и масштабами. Теперь я знала, что после увиденного сегодня ни одно здание не сможет вызвать у меня трепет восторга. Это действительно был Зал с большой буквы. Огромное пространство из мрамора, золота, хрусталя, камней и железа. Стоя внизу, под куполом с круглым отверстием посредине, я ощущала себя ничтожной букашкой, посмевшей явиться в святилище. Со всех стен на меня смотрели драконы. Черные — с распахнутыми крыльями, белые — со вздыбленными шипами, морские — восстающие из водных глубин, и темно-красные, багровые — вылетающие из кипящей лавы. Сто хёггов окружали нас: барельефами выступали из стен, скалились железными клыками, смотрели хрустальными и бриллиантовыми глазами… Реалистичные до ужаса и желания вспомнить какую-нибудь молитву. Купол сиял звездами, и я подумала, что ночью будет трудно отличить — какие искусственные, а какие настоящие, заглядывающие в отверстие крыши.