Назначил свою аферу Киэнн на вечер шестого дня, считая от предстоящей ночи, как раз перед самым Бельтанэ. Этого, вероятно, хватит, чтобы опередить Эйтлинн и тем самым помешать ей добровольно влезть в эту мясорубку, но, в случае необходимости, хватит и для того, чтобы попрощаться. Наверное, она бы этого тоже хотела.

Уже почти перед рассветом, закончив рассылать призрачных «курьеров», Киэнн еще немного подумал, перебирая в уме имена, и, наконец решившись, сотворил еще одного, последнего посланника. Вроде бы Нёлди горел страстным желанием в этом участвовать. Если не передумал.

Дежурной работы на сегодня как будто не ожидалось — поток все-таки, наконец, стал иссякать — так что Киэнн планировал хорошенько отоспаться перед очередной вылазкой. Главное, конечно, не увлечься этим делом — проснуться, когда уже пятки припекать начнет, будет не слишком приятно. За последние несколько дней он успел превратить Кэр Анноэт в более или менее жилое помещение. Понятное дело, и низкая кровать с периной и подушками, и безопасно отодвинутый к дальней стенке мраморный камин с пылающим магическим огнем в широком брюхе были всего лишь иллюзиями, но иллюзиями добротными и рабочими: огонь давал настоящее тепло, а на подушках можно было вполне уютно устроиться. Ну и, если только какому-нибудь остроумцу не придет в голову их втихаря развеять, продержатся они еще не меньше суток.

Киэнн закутался в одеяло и блаженно провалился в сон. На этот раз ему снились желтые кошачьи глаза Эйтлинн, дымящаяся чашка мате де кока и гортанные всхлипы губной гармоники старика Луи… Или, может быть, самого Хаулин Вульфа… День обещал быть прекрасным и безмятежным.

Никогда не верь таким обещаниям!

Должно быть, уже ближе к полудню воздух наполнился знакомым электрическим напряжением и невидимый эфир разразился очередным истошным воплем, выдернув Киэнна из жаркого эротического сновидения. Темнота расцвела пунцовой язвой пространственного разрыва и как-то очень спешно захлопнулась, оставив на тускло сверкающем ледяном полу одинокую скорчившуюся фигуру. Сонно протирая глаза, Киэнн старательно силился разглядеть и опознать нового гостя. Досталось ему явно куда больше, чем другим: тело бедолаги было изрезано вдоль и поперек, точно добротный бифштекс с кровью, причем почти непрожаренный. Однако парня определенно не просто били, чтобы сорвать злость, но долго и методично пытали. Запах от него шел тяжелый и гнетущий, как от освежеванной туши на скотобойне — запах страха и боли.

Киэнн осторожно подошел к искалеченному фейри и присел рядом на корточки, продолжая вглядываться в искаженные черты. Слипшиеся от крови волосы когда-то были светлыми, но теперь стали ярко-багровыми. Дыхание казалось почти не различимым. Пальцы на руках, как ни странно, целы, только ногти вырваны с мясом. И локти ободраны до костей. Одежды, понятное дело, ни клочка. Под ребрами лилово-бурая клякса размером с галактику. Следы от ожогов на запястьях. Свернувшись в позе эмбриона на полу, парень панически прикрывал голову изуродованными руками.