— Вы за это ответите, — пробормотал бургомистр.

— … и получила механическое сердце, которое открыло нам доступ к мастерской.

Аннет коротко рассказала о том, как ей удалось найти ход под Органистом и попасть в лабиринт, а оттуда — в мастерскую. Публика едва не прыгала на месте от восхищения. Все слушали ее рассказ с открытыми ртами.

— В лабиринте мы наткнулись на тело доктора Вальвазора. Кто-то заманил его в лабиринт — один из жителей, хорошо знающий секрет тайных ходов — и хитроумно убил. Я поняла, как он это сделал, — пояснила Аннет, поворачиваясь к Максимилиану. — Лицо доктора было искаженным и распухшим. Мы подобрали странный осколок из толстого зеленоватого стекла, слегка выгнутый. И тут я кое-что вспомнила…

Аннет замолчала и перевела дух, готовясь сказать главные слова и достойно встретить все, что за этим последует.

Толпа зашумела.

— Осколок. Толстый, зеленоватый, слегка выгнутый… — как зачарованный повторил Ангренаж, затем явственно вздрогнул и запинаясь произнес: — Понял. Вы вспомнили мой рассказ про часы бургомистра, которые он разбил неизвестно где. С толстым, слегка выгнутым стеклом на циферблате.

Он в ужасе перевел взгляд на Гильоше. Тот опять сменил расцветку щек на багровую и принялся по-сомьи открывать рот.

— Нет, Карл, — печально произнесла Аннет. — Я вспомнила ваших пчел.

Ангренаж так изумился, что несколько секунд лишь хлопал глазами. Он несколько раз пробовал заговорить, но из его рта вылетал лишь жужжащий звук, как будто он сам обратился в насекомое.

— Причем здесь мои пчелы, позвольте поинтересоваться? — растерянно вопросил он.

— У доктора Вальвазора была сильная аллергия на ряд продуктов. И на пчелиный яд. Вам это было известно. Вы заманили его в лабиринт. Вы принесли с собой пчелу в колбе из толстого зеленоватого стекла. Я видела такую в вашей лаборатории. Затем вы сделали так, чтобы пчела ужалила доктора. С ним приключился шок, и он умер. Я почувствовала неладное еще в тот момент, когда вы упомянули, что доктор любил ваш мед. Дело в том, что из-за своей аллергии он никогда не ел сладкого, и тем более меда. Полагаю, когда вы упомянули о пристрастии Вальвазора к вашему меду, вы сыронизировали. А еще шутить со мной вздумали… про кровавые подношения куклам. Только, сдается, не шутки это были вовсе.

— Оооо! — только и выговорил Ангренаж, облизал губы и растерянно провел рукой по голове, приглаживая волосы привычным жестом. Затем он огляделся, вернул взгляд на Аннет. На его лице была горькая обида и разочарование.

— Вы ошибаетесь, дорогая, — сказал он мягко. — У вас богатая фантазия, но это… это слишком. Зачем мне убивать его? Мы были едва знакомы.