Таким образом все, что вынесла Грандида из Шиасса – добрые напутствия отца, да прощальный поцелуй Борготоса. Она вернулась на Камень – и проспала потом несколько дней.
Так уж долго она пробыла в мире мертвых.
И теперь мы снова перенемся вперед – и не на тридцать лет уже, а на сто тридцать. Еще сто тридцать лет странствовала Грандида по Камню, набираясь сил и разыскивая союзников. Где она только не побывала, чего только не повидала!
Она отыскала Расстебред, молот своего отца. Тот оказался на том же месте, где тысячи лет назад прогремела финальная битва богов и Всерушителей.
Правда, за эти бессчетные века вокруг него вырос настоящий город. Создания, которых Грандида толком не могла и разглядеть, построили тут огромное поселение, а молоту Дормадоса поклонялись, как святыне.
Эти существа называли себя пигмеями. Меньше ногтя Грандиды, они однако ж были невероятно многочисленны, и облепили исполинский молот таким муравейником, что просто взять его было невозможно. Она разрушила бы множество зданий и убила бы тысячи этих малюток.
Большинство других великанов не поняли бы, отчего она вообще медлит. Порождения самого Хаоса, могучие хтоники не просто так звались Всерушителями. Но Грандида всегда была мягче своих сородичей. С высоты своего роста она взирала на копошащихся пигмеев, и готова была скорее отказаться от мести, чем прервать столько жизней.
Конечно, смерть – это не полное прекращение существования. После Шиасса Грандида узнала это в точности. Но также она узнала и то, что дух – это уже не телесное существо. Торопить смерть нельзя, чем позже она придет – тем лучше. Жизнь, прерванная преждевременно – это недополученный опыт, недоразвившаяся психика. Это как слишком рано закончившееся детство.