– Герман! – заорал парень, проклиная себя за то, что уже убрал оружие в кобуру, и судорожно доставая его.

Первая пуля предназначалась, как ни странно, Вике, но Герман успел оттолкнуть ее в сторону. Увы, но пуля мимо не прошла и ударила его чуть ниже ключицы. Вторая и третья попали оперативнику в грудь, оттолкнув его на ступени лестницы. Пистолет, видимо, был с глушителем – выстрелов Колька не слышал, только слабые хлопки. Зато его табельный грохнул оглушительно, даже громче, чем несколько минут назад, по крайней мере, так ему показалось.

Сослан схватился за шею, покачнулся, что-то прошипел на своем языке, развернулся и направил пистолет на Кольку. При этом у него уже не было плавности движений, той, которую он демонстрировал секунду назад, видно, крепко его зацепило. Именно поэтому парень успел выстрелить еще раз, причем снова попал и снова удачно, в голову, так, как будто его рукой кто-то управлял. Сослан, против всех законов физики и баллистики не отшатнулся назад, наоборот – кавказец упрямо боднул воздух лбом, как бы собираясь все-таки добраться до предателя, но с лишней дыркой в черепе никто из людей жить не может, и он шумно упал на бетонный пол.

– Герма-а-а-а-ан! – разрезал наступившую тишину вопль Вики. Секундой позже, уже тихо, она повторила: – Гера!

Герман был сильным человеком, даже получив три пули в грудь, он все еще жил, когда Колька подбежал к нему. На губах его пузырились сгустки какой-то красной кровяной пены, он часто моргал и хрипел, силясь что-то сказать.

– Ты это, давай не слишком шевелись, – забормотал Колька, непривычно негнущимися пальцами цапая карман, в котором лежал телефон. – Щас «скорую» … Да какую «скорую», мы сейчас тебя…

– Никто, – прохрипел Герман, глаза которого вдруг замерли, как будто увидев то, что остальным было недоступно. – Никто и никогда!

Его тело дернулось, как будто через него пропустили электрический заряд, алая пена застыла на губах, а из краешка рта вытекла тоненькая струйка крови.

Вика влипла спиной в стену и еле слышно, на грани звука, завыла. Колька же просто застыл недвижимо, стоя на коленях над телом друга. Время для него остановилось.

Эпилог

Эпилог

Снег шел уже неделю – зима все-таки отвоевала у осени свои позиции. Он завалил все улицы, и коммунальщики каждое утро клялись, что те будут очищены, и каждый вечер объясняли людям, что выпало просто рекордное количество осадков, и потому человек пока проигрывает стихии.

Завалило и двор на Сухаревке, тот, в котором стоял маленький особняк желтого цвета. Сугробы росли на глазах, при этом дорожка от арки до крыльца всегда была расчищена. Когда и как Аникушка это умудрялся делать, Колька не знал, но факт есть факт.