Это было страшно. На самом деле страшно, поскольку один вид желтых глаз с вертикальным, как у змеи, зрачком мог напугать любого. Но не это было главным. Как только взгляды колдуна и полицейского сплелись в один, Коля понял, что тело его ему больше не принадлежит, оно словно чужим стало.

А после он услышал в своей голове голос, которому неоткуда было там взяться. Но он звучал, и это был голос Хозяина, того, которому следует подчиняться во всем и всегда, что бы тот ни приказал. При этом Коля осознавал, что происходящее неправильно, он даже попробовал сопротивляться, да что там — из всех сил бороться за то, чтобы остаться собой, но желтые глаза были сильнее, они выжигали в нем все живое, настоящее — мысли, воспоминания, волю… И он уже был готов убить того, на кого…

— Да хрен тебе! — ворвался извне в сознание Нифонтова чей-то вопль, а после его, как плюшевую игрушку, отбросили в сторону. — Н-на! Тьфу, кровищи сколько.

Коля снопиком повалился на бок, ощущая, что у него сил не осталось совершенно, что он ни одним пальцем пошевелить не сможет. Ему осталось только лежать и смотреть на то, как Пал Палыч, орудуя ножом, словно заправский мясник, сначала отрезал колдуну голову, а после спешно бросил ее в костер, причем тело убитого еще какое-то время не просто дергалось, а даже пробовало подняться на ноги. Видел он и то, как последние из озерных воинов, неожиданно лихо орудуя копьями, острия которых теперь полыхали бело-голубым пламенем, загоняют дымную змею обратно в камни, а та мечется, словно живая, пытаясь укусить их огромными призрачными клыками.

Чем дело кончилось, узреть не удалось, поскольку силы кончились совсем, а следом за ними померкло и сознание.

Что именно привело его в себя — ледяная вонючая болотная вода, удары по щекам или голос Пал Палыча, Коля сказать не смог бы. Скорее всего — все сразу. Но он очнулся и с радостью осознал, что отключка пошла ему на пользу, руки-ноги снова перешли в его подчинение.

— Очухался? — бодро спросил у него Пал Палыч — Ну слава богу! А то мне эту ораву через болото вести, да еще и тебя на себе переть не улыбается. Да, представляешь, иностранец жив! Прямо тютелька в тютельку мы успели, он как раз следующий был на заклание. Ничего, обошлось, хотя он вроде как заговариваться начал. Оно понятно — испугался. Но оно и не страшно, главное — жив.

— И Ура мы загнали обратно, — радостно добавил доцент. — Какое счастье, я смогу вернуться домой и забыть это все как страшный сон.

— Если только кто-то через год не надумает снова подобное проделать, — не удержался от мрачной реплики Коля, которого изрядно мутило.