Нельзя сказать, чтобы Коле сильно нравилось происходящее. Ладно если кто-то из них стал бы «подсадной уткой», они сотрудники органов, такая уж работа. Но вот так подставлять под удар обычного человека… Неправильно это.

Но, с другой стороны, — раз уж так сложилась ситуация, то надо работать с тем, что есть. В конце-то концов, они не для себя стараются, для людей. Да и нет больше никаких вариантов, потому что Жужу нужен тот, кто связан с печатным словом.

Время шло, за окнами стемнело, Виктория, расположившаяся в уголке, клевала носом, Варвара все чаще начала поглядывать на дверь.

— Может, зря ждем? — в какой-то момент спросил Коля у Павлы Никитичны. — Может, не придет никто?

— Придет, — заверила его та. — Раз звонок был, точно придет.

— Да Николай Олегович про нас и думать забыл, — устало произнесла Варвара, которой в голову даже и прийти не могло, что речь идет об одном из ее коллег, который час назад позвонил и поинтересовался, как у нее дела и где она находится. Она, разумеется, сразу подумала про акционера. — Он крупный бизнесмен, наш журнал ему как шел, так и ехал, он его ради Алины держал. Нет ее — и мы не нужны. Я вот посидела, подумала, и мне кажется довольно странным все то, что вы мне…

Закончить фразу она не успела, поскольку в центре комнаты из ниоткуда вдруг возникло голубоватое свечение, секундой позже принявшее вид очень симпатичной девушки, одетой по моде начала двадцатого века. С учетом того, что тетя Паша запретила включать верхний свет и в редакции царил полумрак, разгоняемый лишь парой настольных ламп, смотрелось это довольно-таки жутковато.

— Ой! — опешила Варвара. — Вы кто?

Призрак ткнул себя пальцем в грудь, как бы спрашивая: «Ты со мной разговариваешь?»

— Ну да, — покивала журналистка. — Так вы кто?

— Я та, кого погубили такие, как ты, — мелодично прозвенел голос привидения. — Вы, газетчики, ради своей выгоды пойдете на все, для вас важны лишь деньги. Ну а чьи-то жизни, чья-то любовь — это лишь мусор под вашими ногами. Ненавижу!

В синеве сияния, окружавшего давно умершую француженку, появились кроваво-красные нотки, а шею Варвары обвил невесть откуда взявшийся белый дамский чулок, на котором посверкивали в электрическом свете золотые прожилки.

Девушка захрипела, вцепившись в скользкую ткань, все сильнее давившую на горло, Коля одним прыжком подскочил к ней, поняв, что без помощи бедняжке не обойтись.

— Все шалишь, Жужу? — тетя Паша шагнула к призраку из темного угла, в котором сидела все это время. — Нехорошо!

— Я тебя знаю! — оскалилась бывшая модистка. — Помню! Это же ты меня тогда в ловушку заманила! Правда, время тебя состарило и обезобразило.