– Хорошо я наложил руны, – послышался спокойный бесстрастный голос. – Надёжно. Согласитесь со мной, мисс Риаз.

Словно ему было плевать, что она вот-вот умрёт.

– Да, – прошептала Кира.

– Вам понравилось?

Рука чуть сжала её грудь. Пальцы второй закончили обрисовывать руны на груди и спокойно спустились на живот, мимоходом коснувшись пояса джинсов. Медленными, неторопливыми, такими плавными движениями… Впервые её ласкали и трогали так. Никто не касался её груди, ни один мужчина, никто, никогда…

Кире хотелось выгнуться и застонать.

Нет, этого хотелось её телу. Ей самой было слишком страшно. Она была в руках мага, потерявшего всякий контроль над собой, всякие границы, и даже если бы его пальцы расстегнули её джинсы, сдвинули в сторону невесомое бельё и начали ласкать её там, где её ещё не гладил никто, она никогда не смогла бы достичь вершины удовольствия. Или – смогла бы?

Острый ноготь прочертил полукружье под её грудью, и ей захотелось, чтобы он сделал это ещё и ещё раз.

– Да, – прошептала она против воли. – Да.

Руны на полу теряли свой яркий злой жар на глазах: теперь от них едва исходило тепло. Профессор тихо засмеялся.

– О, а я ведь накажу вас за то, что вы прервали ритуал своим нелепым отказом, и мне почти пришлось переписывать защитную вязь заново. Пожалуй, я даже заставлю вас умолять о наказании.

Он замолчал, и одновременно его руки, так явно подчёркивавшие секунду назад, что он может делать с ней всё, что хочет, покинули её тело.

Кира молчала. Тепло от рун делалось едва заметным, но она всё ещё не верила по-настоящему, что вот-вот умрёт.

И не собиралась унижаться.

– Я жду, мисс Риаз. Или вам так хочется умереть?

Холодная твёрдая рука сжала шею Киры. Совсем немного, но придушить её, беспомощную, он мог даже без всякой магии. И, что было куда хуже, напрягшиеся мышцы внизу её живота, казалось, сами этого хотели.

Но она всё ещё не могла произнести нужных слов. Просто не могла. Кира была адепткой Академии, она была будущим боевым магом, и как бы он ей ни угрожал, она не встанет перед ним на колени. По её щеке скатилась слеза, и Кира упрямо зажмурилась.

В следующую секунду рука исчезла с её горла, и она услышала удаляющиеся шаги. А потом – самый страшный в мире звук: скрип открывающейся решётки.

Профессор уходил.

Всё её сопротивление было напрасно. Она умрёт. Через минуту, две – но она умрёт, и этого никто не увидит.