Как тепло было, когда они ехали в Лааре, и как холодно стало сейчас! Ветер гнал по небу обрывки туч, унося их на север, и осенние краски вокруг вдруг стали острее и ярче, словно все эти деревья за пару ночей разом облачились в последний торжественный наряд, предчувствуя скорую зиму. Воздух, пронизанный холодом и влагой, тревожил сердце и душу. И птицы кричали тоскливо, будто сочувствовали ему.
Но с каждым мгновеньем, проведенным в дороге, его злость утекала, как вода сквозь пальцы, оставляя лишь одно желание — снова её увидеть.
Желание, становившееся с каждым квардом пути всё сильнее…
Вот только губы её не лгали…
И руки…
Вот только тело её пылало от его прикосновений, и оно не могло врать…
Этот огонь в его объятьях…
Но ведь она его и спасла. Дитамар бы его убил. Или он Дитамара. И во втором случае ему грозило лаарское подземелье, а в первом…
Рикард тряхнул головой, отгоняя обжигающие воспоминания. Ему они не нужны!
Но он хотел это помнить. Хотел снова почувствовать вкус её губ, услышать её голос и смех, увидеть её улыбку, он хотел бы засыпать, обнимая её и просыпаться с ней вместе. И никакая сила воли не могла его заставить не думать об этом.