Время, как назло, тянулось невыносимо медленно, по капле вытапливая из Дитамара последние остатки терпения. Он не мог даже пить, ведь ему ещё понадобится крепкая рука, но внутри было так холодно и пусто, что отчаянно хотелось залить эту пустоту вином, а лучше чем-нибудь покрепче. Он больше не чувствовал связи с Леей, и пустота в его душе была похожа на огромную дыру, на большой осколок льда, такой холодный и острый, что любое движение давалось с трудом.

Дитамар и подумать не мог, когда направлялся в Рокну, что всё изменится настолько быстро. По дороге в столицу он думал, что войдёт с кинжалом в покои королевы и его рука будет тверда. Он не знал, как это сделает, но был уверен, что не дрогнет в нужный момент, ведь это было всё, чего он хотел. Он даже сочинил целую речь, чтобы, глядя прямо в глаза Лейсе—Итане—фальшивой королеве, сказать всю правду. И он должен был увидеть в её глазах страх и боль — плату за всё, что она совершила. Он предвкушал эту встречу, лелеял её в душе как самую заветную свою мечту, так жаждал этого, и вот он здесь… и всё вдруг стало безразлично. Так что произошло?

Почему вчера на королевском обеде, когда он сидел с королевой за одним столом, когда обращался к ней, ничего в его душе не отозвалось. Ни ненависти, ни ярости, ни любви, ни той былой жажды, что глодала его все эти годы…

Что с ним случилось? Куда делась вся та, взращиваемая столько лет ненависть, и мысли о том, с каким наслаждением он вонзит нож в сердце этой гадюки? Всё перегорело. Всё превратилось в пепел. Какие-то совсем другие вещи вдруг стали важны, и мысли о том, а что будет после всего, вызывали странную грусть. Всё, что у него осталось — это долг, который ему нужно выполнить. Долг перед Лааре, перед Эйвером, перед Кайей и Леей. И будущее за пределами этого долга было неопределённым. Или его и вовсе не было? Это была черта, до которой он дошёл и за которой начиналась неизведанная земля. А попадёт он туда или нет — это большой вопрос.

Дитамар рассматривал охрану и видел, что она незримо присутствует в зале, он видел ашуманского хитта, который что-то шептал на ухо королеве, он видел Ассима Наффир-шана — королевского лекаря, который, конечно, был вовсе не лекарем. Слишком тяжёлой аурой он окатил Дитамара, проходя мимо него. Королева была погружена в мрачные раздумья, и это заметил не только Дитамар, он слышал, как шептались фрейлины, что её величество сильно не в духе. Ассим высматривал кого-то и то и дело трогал перстень на своём пальце, а затем тоже подошёл к королеве и стал нашёптывать что-то на ухо. И по его беспокойству Дитамар понял, что побег Леи вот-вот обнаружат.