— Н-не… не хочу я н-н-ничего, — с трудом выговорила сквозь всхлипы, от которых сотрясалось все мое тело, — ты вообще т-там умереть соб-бирался, предатель.

— Не умер же, — справедливо отметил рыжий и наглый, и бессовестный, и вообще…

Глубоко несчастная же ведьма вопросила:

— Вот как тебе после этого доверять? Ты же так легко принял свою скорую смерть, Эльмар!

И я перестала плакать. Руками вытерла мокрое от слез лицо, отстранилась от его груди, заставив руки мужчины опуститься на постель, села прямо на его ногах и не с первого раза, но все же сфокусировала взгляд на его зеленых глазах.

— Малика, — с ноткой укоризны.

— Я уже двадцать пять лет Малика! — Психанула ведьма и слезла вначале с мага, после с постели.

Отойдя от обозначенной мебели, обернулась, грозно руки на груди сложила и требовательно на рыжего посмотрела.

— Без сомнений, ты внушаешь страх и уважение, а теперь, дорогая, вернись в постель и давай спать.

Самое обидное, что я действительно чуть было не вернулась, зачарованная мягким негромким голосом и нежным взглядом… но истинная ведьминская суч… то есть сущность вовремя о себе напомнила!

— А ты уже поспал, — заявила ехидно, глянула на часы на стене и добавила: — часа полтора, на улочке, на травке свеженькой, пока проклятье отпускало…

Под конец фразы голос неожиданно дрогнул. Я подумала: с чего бы? И с чего это Эльмар вдруг стал таким встревоженным и вместе с тем виноватым, да с постели ко мне подорвался? А потом поняла, что сил нет. Просто никаких сил ни для возмущения, ни для негодования, ни вообще не для чего нет.

Оседающую на пол меня некромант вовремя подхватил, непримиримо на постель вернул, уложил, одеялом укрыл, а я… я…

— Полтора часа, — повторила потрясенно и тихо, понимая, что перед глазами все размывается, а я сама снова позорно скатываюсь в повторную истерику от одной только мысли: он не приходил в себя полтора часа, а если бы я не смогла снять проклятье, то не пришел бы и вовсе.

— Малыш, — растерянно позвал некромант, не зная, с какой стороны ко мне подойти.

— Не смей! — Сквозь слезы потребовала я срывающимся голосом, вцепившись в его обнаженные плечи. — Не смей умирать! Не смей получать смертельные проклятья! Не смей молчать, когда тебе больно!

Плохо понимая, что делаю… точнее, не понимая этого вовсе, да и не пытаясь понимать, я приподнялась, прижалась к мгновенно обнявшему мужчине всем телом, обняла его руками за шею и прижалась так сильно, что у меня мышцы заныли, а ему явно было не комфортно как минимум, но… Эльмар не сказал ни слова против.

— Тш-ш, — шепотом мне на ухо, — Мали, родная, любимая, все, уже все позади…