— Что, совсем не нравлюсь? — хмыкнул я.

Теперь моя рука перемещалась по ее бедрам уже под хламидой. Да, фигурка у Оленьки что надо. Второй рукой я притянул ее к себе поближе. Жаль, девушка оставила на себе нижнее белье.

Ольга молчала, не сопротивлялась, только глаза девушки немного сузились.

Я с удовольствием прошелся пальцами сверху по ее груди — одновременно упругой и мягкой, — коснулся губами шеи, снова вернулся к бедрам.

— Так все-таки нравлюсь? — не удержался, спросил, когда уже собирался сдвинуть в сторону полоску стрингов.

— До этого нравился, — сухо прошептала Ольга.

— А сейчас в чем дело?

— Ни одной нормальной женщине не понравится изнасилование, — ответила она.

Я резко убрал руки. Вот уж насильником меня еще не называли!

— Оля, ты о чем? — прошипел я. — Ты даже не пыталась сопротивляться.

— А есть смысл? — она прищурилась. — На шум явится циклоп с топором. И потом, мы пропадем здесь друг без друга. Я знаю мифологию, а ты — сильный, уверенный, хладнокровный… В общем, делай, что хочешь, — Ольга отвела взгляд. — Я не буду сопротивляться. Нам еще месяц быть вместе, лучше, когда рядом сытый хищник, чем голодный и злой.

— Хищник, говоришь? — я отстранился от девушки. — Ладно, нам, и правда, еще месяц быть вместе. И лучше, если ты не будешь меня бояться или ненавидеть. Трогать тебя не стану, но если сама захочешь — только намекни, — я ободряюще улыбнулся. — Мир?

— Мир.

Она одернула хламиду и приподнялась на локте, вглядываясь в сторону грота. Оттуда неслись сопение и похрюкивание.

— Послеобеденный сон, — прокомментировал я. — Слушай, может, ему руку сломать? Или, лучше, ногу?

— Лучше шею, — серьезно ответила Ольга.

— Оль, я все-таки мошенник, а не киллер, — напомнил я.

— Гидру же убил.

Вид у девушки до сих пор был надутый. И чего обижаться? Ну, погладил, потрогал, но не завалил же силой.

— Если бы циклоп на нас с топором кидался, убил бы, — мирно объяснил я. — А спящего, уж извини, не могу. Кстати, его могут и кентавры укокошить. Почти уверен, что они вернутся.