Из-под бахромы цветной шали, прикрывающей лицо, Сибу были отлично видны испуганные и полные любопытства лица солдат. Ее и саму пробирала дрожь, стоило подумать о Рябом Хорхе. В отличие от солдат, она-то видела и знала, что произошло с пьяным плутом, хоть и не была на площади Близнецов. Она нигде не бывала, да и зачем? Даже в собственном доме, надежно огражденном от вторжения опасных случайностей, пряжа судеб переплелась так густо, что от духов прошлого и будущего было не протолкнуться. А уж если выйти наружу!

— …прямо в Ургаш, говорю вам! Во, глянь! — Букес дернул себя за куцую косицу. — Седой, как есть седой! Никогда не боялся. Шис! Да что там. Плотник, скажи!

— Угу. Верно, — просипел низкорослый стражник с длинным серым рубцом на горле, поглаживая неизменный топорик. — Ты против Трехрогого вышел. Один.

Остальные трое, не такие закаленные ветераны, уважительно закивали, хоть и слышали историю о том, как Букес завалил на арене непобедимого быка по прозвищу Трехрогий, не меньше дюжины раз.

— А что видел-то? — не выдержал молодой солдат с раскосыми глазами и парами тонких косиц на висках, по моде морских пиратов.

Букес глянул на него исподлобья, хмыкнул.

— А ничего. Исчез Рябой. Шагнул за черту, и все, нет его. — Букес опустил взгляд, поковырял каблуком вязаный из лоскутов коврик и продолжил: — Страшно, когда не знаешь, откуда удар. С Трехрогим-то оно просто было. Быстрый и сильный зуржий сын, но все равно бык же, а с быком все понятно. А если против тебя незнамо что? Вот что ни говорите, а магия эта вся не для простого человека. Шеры вон жалуются, что Двуединые их лишили благословения, а может, оно все не так? Может, наоборот, без магии-то оно лучше будет? Просто и понятно. Честная сталь против честной стали, а не эти их закорючки.

Шельма под своей шалью вздохнула. Просто и понятно. Когда-то она тоже думала, что без дара все стало бы просто и понятно. Пока учитель Нье не показал, что это такое, жизнь без дара. Не слепота, не глухота. Хуже. Ровно как бродить среди бесплотных призраков вещей, людей, солнца и неба.

— Эй, Шельма, чего не спишь? Припомнила чего? — обернулся к ней Плотник.

Сибу не ответила, только закряхтела и свистнула носом, словно во сне.

— Оставь старуху, — проворчал Букес. — Пусть хоть она поспит.

— Чего за Шельму заступаешься? Или мешок золота тебе нагадала? — беззлобно просипел Плотник.

Бездумная подначка неожиданно сильно задела нити вероятности, тени затрепетали, заплакали, Ургаш дохнул отчаянием. Тонкая, как отравленная шпилька, мальчишеская фигура двигалась пятном тьмы в золотом ореоле: Сибу видела отмеченного Хиссом и Райной лучше, чем наяву. Вот юноша выспрашивает уснувшего под гибискусами нищего, вот скользит вдоль стен, невидимый бессонному патрулю, вот просачивается в заднюю дверь. А вслед за ним, сквозь прожженную тьмой дыру, вливаются в некогда защищенный дом тени, прошлое и будущее танцуют свадебную микё, обмениваясь масками…