— Вот об этом я и хотела сказать. Я не помню ничего. Совсем ничего. Вам не о чем беспокоиться, поверьте. Все, что случилось, останется между вами и богиней.

Кивок — теперь уже нам обоим. Негромкое: «Как только гости придут, я тут же дам знать», и Тамсин ушла.

А мы расположились за столом у окна и принялись ждать.

Час…

Два...

Три...

Время неумолимо бежало вперед, а сопровождавшие виконтессу люди не спешили забирать свой заказ. И я не чувствовала... абсолютно ничего не чувствовала — никто из тех, кто был связан с Алеминой, в этот день даже не приближался к заведению Гьинов.

Что-то пошло не так.

Только вот что? И почему?

Вечерело, когда мы с Алистером в полном молчании покинули кабинет мастера-кондитера. Герцог ненадолго задержался, чтобы еще раз обсудить с Эгнаром создавшуюся ситуацию, а я остановилась на пороге кондитерской. Вдохнула полной грудью теплый летний воздух, пропитанный запахом цветов, дымом магических фейерверков, сладким ароматом выпечки и медленно огляделась.

Стакка жила уже привычной для меня карнавальной жизнью. Вдоль улицы разгорались разноцветные огни, взмывали в воздух иллюзорные птицы — к таким же призрачным облакам, актеры на углу разыгрывали очередное представление. Неподалеку нищий безуспешно просил подаяния — протягивал руку к прохожим, но парочки, поглощенные друг другом и окружавшим их праздником, проходили мимо, не замечая его.

Не замечая....

«Ищи того, кто все видит и слышит, но кого почти никто не замечает, и он укажет тебе путь», — далеким эхом пронеслось в памяти.

Внутри словно кипятком плеснули. Сердце оборвалось, а потом забилось так быстро, что у меня перехватило дыхание. Я замерла на мгновение, всматриваясь в седого, тощего старика, и уверенно шагнула вперед.

Нищий моментально заметил меня в толпе прохожих — вычленил взглядом, внимательно наблюдал, как я подхожу, и встретил очень настороженно. Осмотрел с ног до головы, и тут же протянул руку, точно желая отгородиться, сохранить между нами дистанцию. А потом состроил придурковатую мину и заголосил нараспев, чуть гнусавя, хорошо отработанным тоном уличного попрошайки:

— Подайте на пропитание инвалиду последних магических войн. Не проходите мимо…

— Насколько мне известно, Стакка никогда ни с кем не воевала, — хмыкнула я, придирчиво изучая мужчину.

А он моложе, чем сначала показалось. Не юноша, разумеется, но далеко не старик. И не худой, скорее, жилистый. Ветхая, потрепанная, на удивление чистая одежда, загорелая до черноты кожа и цепкий, умный взгляд, который он прятал под густой, неровно подстриженной челкой.