А Еган тем временем вовсю сбывал оставшуюся рожь и ячмень.

Купцов понаехало — как мух налетело. И с Малена были, и с востока, из-за реки приплывали, из Фринланда, и даже какой-то купчишка с севера из самого Вильбурга сюда добрался. Все хотели зерна купить, видно, слух пошел, что управляющий в Эшбахте дурень, торговаться — не торгуется, берет сколько дают. Одна беда была, купчишки зерно покупали, да вывезти не могли, в дереве ни у мужиков, ни у господина, ни подвод, ни лошадей не было. А баржи на реке не укупишь: и фрахт осенью дорог, да и не было на реке свободных барж. Осень же, урожай, все при деле. Так что Еган все распродал, деньги собрал, а зерно так и лежало в амбарах. Купцы ему за то выговаривали. Но управляющий просил купцов обождать, так как подводы все при деле, последнее с полей забирают.

А господин Эшбахата и офицеры его были на вид праздны и беспечны, и часто пили. Господин появлялся в деревне и на реке у Амбаров в одной рубахе, словно с постели встал только что. И случилось так, что ехал иной раз по деревне на коне и был при том босой, как мальчишка, что на пастбище едет, или словно мужик простой.

Во вторник все офицеры с господином пришли на открытие трактира. И пили там весело, трактирщик их угощал.

А на следующий день завершилась жатва, брат Семион ходил по Эшбахту и хвалил всех, говорил, что Бог мужиками доволен, послал им урожай, так как они трудолюбивы, а значит и господин ими доволен будет. Мужики от этого были веселы, урожай удался, а раз господин доволен, значит, по старинному обычаю, господин должен устроить им фестиваль с пивом, хоть упейся, жареным мясом и пирогами. А для девок и детей пряников купить медовых.

Господин это сам лично обещал, все слышали.

И управляющий подтвердил, что фестивали будут.

Но вот вдруг в четверг, еще до обеда, вместо подвод с пивом, и всем остальным нужным для праздника, в Эшбахте стали собираться добрые люди при доспехе и железе. Собирались, строились и бодрым шагом уходили на юг отряд за отрядом. И офицеры были при них. Первым уехал ротмистр Роха и за ним ушли его пятьдесят стрелков. Потом был большой отряд счастливого жениха ротмистра Рене. Бабы, дети и праздные мужики выходили из домов, смотрели на солдат. Купчишки, что сидели и ждали зерна, тоже выходили из трактира, начинали волноваться.

— Неужто война у господина Эшбахта? — спрашивали одни у других.

— Да нет, солдаты без обоза идут, — в слух размышляли другие.

— Может рядом, где дело будет, может с соседями рядиться надумал. Идут одним днем.

— Нет, — догадывались самые умные, — обоз вперед ушел, вот поэтому нет ни телег, ни коней в Эшбахте.