Он так и не ответил. Просто довёл начатое движение до конца, настежь распахнув двери: чтобы, резко перешагнув порог, отправиться туда, где его — наконец-то — ждали. А Айрес осталась одна.
С десертом, фейром и задумчивостью, заставившей её до побелевших пальцев сжимать ложку в тонкой руке.
ГЛАВА 23 Brillante
ГЛАВА 23
Brillante
Brillante — блестяще, искромётно (муз.)
Защитный барьер Ева активировала ещё на подходе к воротам.
За аркой скрывался просторный внутренний двор, заваленный обломками тут и там пробитых стен: дракону явно было лень протискиваться в двери, если он вообще мог туда протиснуться. Помимо обломков кое-где из-под снега выглядывали кости и черепа — к счастью, не человеческие. Зато по соседству с ними периодически виднелись ржавые доспехи, и Ева подозревала, что далеко не всегда они были пустыми.
Если и были, их бывшие владельцы наверняка белели где-то неподалёку.
Расчистив от снега ближайшую каменную глыбу, стараясь не думать о том, какая сила заставила её прилететь туда, где она теперь лежала (через полдвора от ближайшего провала в стене, щерившегося неровными краями, обнажая черноту древнего пиршественного зала), она стянула перчатки. Расчехлив Дерозе, положила футляр у ног, внутри мерцающего магического купола. Открытый: вряд ли стоило ожидать, что дракон щедро подбросит туда пару золотых, но в случае чего так быстрее будет убрать внутрь виолончель.
Сев на камень, Ева машинально подышала на окоченевшие руки — и, вспомнив, что это всё равно бесполезно, вскинула смычок.
В качестве музыкального приветствия она выбрала «Идиллию» Элгара. Квадратный двор, окружавший её высокими каменными стенами, создавал весьма неплохую акустику, и мечтательная мелодия воодушевлённо разлилась над холодной белизной. Затем, когда приветствие осталось безответным, Ева продолжила концерт «Колыбельной» Брамса, выпевая кантилену смычком так нежно, как в её мечтах когда-то её баюкала мама; виолончель под холодным пальцами звучала так тепло, так душевно, что казалось совершенно живой.
Ева старалась не смотреть по сторонам, пока играла. В конце концов, если она и могла поразить дракона, то лишь игрой с полной отдачей, а в таком случае отвлекаться было чревато. Но в перерывах между пьесами девушка исправно смотрела на провалы в каменных стенах.
Исправно пустовавшие.
Когда божественные звуки Шубертовской «Ave Maria» (её коронный номер, на последнем зачёте заставивший директора прослезиться) также не привлекли драконьего внимания, Ева досадливо опустила смычок.