В любом случае Обмен был единственным, что могло объяснить смерть Айрес Тибель, живого и невредимого некроманта с алым пятном вокруг сердца и рапиру невесты короля, лежавшую рядом с ее телом.

Конечно, слухи были. Как и негодование. Случившееся вскрыло слишком много тайн, которые переворачивали сложившуюся картину с ног на голову. Были те, кто поставил под сомнение легитимность власти Тибелей, ведь Берндетт не совершал призыва, что доказал благоволение Жнеца его роду; им справедливо указали, что призыв в конечном счете успешно свершил тир Гербеуэрт, королевский наследник, доказав благоволение Жнеца более чем убедительно. Были те, кто негодовал, что король скрывал деликатное состояние невесты; их голоса заглушили другие, восторгавшиеся прорывом некромантической науки, и те, кто не видел в этом состоянии ничего зазорного (в конце концов, лиоретта была скорее жива, чем мертва, и успешный Обмен тому свидетельство). Были те, кто шушукался, что Миракл не заслуживает трона, раз напророченная Лоурэн дева отдала сердце вовсе не ему; но придворные пришли к выводу, что лиоретта попросту влюбилась в брата короля уже после помолвки (девичье сердце изменчиво), а второй ее подвиг лишь подтвердил, что Лоурэн писала о ней, так что корона украшает лоб Миракла совершенно законно.

Что победа над драконом была подвигом из того же разряда, что и величайшее деяние Берндетта, никто так и не узнал. Как и правду об убийстве Кейлуса Тибеля. Это могло бы вызвать слухи, заглушить которые было бы далеко не так просто, — но Айрес Тибель умолкла прежде, чем успела об этом поведать. Кроме нее истину знали лишь король и его брат, а они умели молчать.

И все это меркло в сравнении с тем, какие споры кипели о том, почему тем вечером невеста тирина Миракла, по всем правилам свершившая Финальный Обмен, вместо склепа спала в дворцовых покоях наследника — отнюдь не вечным сном.

Что ее разбудило, Ева не помнила. Помнила лишь нырок из черноты, где не было ничего — ни чувств, ни воспоминаний, ни снов, — и как уставилась перед собой, пытаясь понять, кто она, где она и почему над головой ее висит балдахин, похожий на те, какие пылятся над кроватями в средневековых замках.

Кусочками, словно паззл, сложила рывками возвращающуюся память.

Жнец. Призыв. Скелеты.

Обмен…

Она лежала на несносно мягкой постели, топившей ее в пушистой перине, и думала, что это не слишком похоже на тот свет — и о том, что это могло значит, думать ей совершенно не хотелось.

Если она здесь, значит, Обмен не удался. Если Обмен не удался, значит, Герберт…