Кажется, я что-то промычала, цепляясь руками за его плечи и шею, вжимаясь в него всем телом. Его руки уже давно блуждали по моей спине, бокам, пояснице и ниже, сминая ягодицы. Мы оторвались от стены, у которой стояли, и в каком-то хаотичном танце перемещались по ограниченному пространству между диваном и креслом, пока я копчиком не ощутила мягкий край подлокотника.

Повинуясь какому-то внутреннему стремлению, я откинулась, подставляя под его поцелуи и ласки шею и грудь в распахнувшийся блузке. Все происходило настолько стремительно и безумно, что его тихий полурык-полустон прогремел словно выстрел в тишине, однако лишь добавил остроты происходящему.

— Ки-ира! Не-ет, — выдохнул Роутек. — Нельзя…

— М-м-м… — промычала прямо в его губы, не желая останавливаться.

Я уже добралась до тугих пуговичек на его рубашке, перед этим поспешно заставив его сбросить так мешавший мне пиджак.

Каждую секунду я напряженно ждала, что вот-вот очнусь, вынырну, как когда-то с Риком, из этого горячего омута. Но все было невероятно правильно. Я словно очнулась от какого-то жуткого, наполненного болезненным обманом сна. Внутри все дрожало и горело, тело кричало о том, насколько все правильно, насколько верно.

Неожиданно в этот невероятный калейдоскоп ощущений ворвался посторонний разрушивший все звук. Громкий стук во входную дверь повторился, и мы застыли, разорвав очередной невероятно нежный и тягучий поцелуй, оторвавшись друг от друга. Пьяный, подернутый серебристой поволокой взгляд блондина начал проясняться, обретая болезненную трезвость, и, скользнув по комнате, остановился на моем лице.

Человек, стоящий за дверью, постучал ещё пару раз, и все стихло. Роутек все это время неотрывно смотрел на меня, и я не могла толком объяснить, что именно написано на его лице. Испуг и неожиданное осознание произошедшего, или это злость, возможно, паника? А может, он уже пожалел о своей яростной вспышке?

Удивительно, но в своих чувствах я совершенно не сомневалась, и именно это должно бы меня напугать. Но я хотела этого и, кажется, наконец трезво воспринимала все произошедшее. Всю меня наполнило приятное и щекочущее внутренности чувство правильности сделанного выбора.

— Черт! — выдохнул он неожиданно и выпустил меня из объятий, стараясь отстраниться. — Прости! Прости… Я не…

Его руки дрожали, он резко выпрямился, и мне не осталось ничего иного, как отпустить его рубашку. Я нервно сжала кулаки, прикусив губу и глядя на него снизу вверх.

— Прости, — повторил он, делая шаг назад и спотыкаясь о стоящее там кресло, — прости, я…