— Укол из разработок определённого рода... Мои помощники, домовые постарались. Они же и следили за вами. В жильё, конечно, до часа «Ч» не входили, однако им и вентиляции для прослушивания с контролем достаточно.

— Понятно... Прежде чем вы мне расскажете, какого х..я я тут, хотелось бы посмотреть вам в глаза. Хочу понять, насколько сильно вы мне врёте. Можно?

— Почему нет? — площадная брань покоробила прекраснорылого, однако он сумел побороть эмоции. Поднялся, вышел из-за стола. — Подойдите.

Бросив недокуренную сигарету на пол, Иванов поднялся под настороженными взглядами охранников. Приблизился, остановившись от пленителя на расстоянии локтя. Сжал губы в нитку, всмотрелся в холодные, безмятежные зрачки...

И прошипел. Зловеще, яростно:

— За похищение приговариваю к десятке!

Ладонь с активированной за «свой счёт» Печатью взлетела от пояса и со шлепком ударилась о лоб македонца. Мигнул круг с непонятными символами, втягиваясь в чужую, прохладную на ощупь кожу.

Мощный удар под колени повалил парня. Охранники скрутили ему руки за спиной, знающе шарахнули по почкам, уткнули носом в пол перед остолбеневшим Александросом. Дубинками прошлись по бокам, по печени. Но пленник ничего этого не замечал, с безбашенным упоением выкрикивая:

— Похищение человека — преступление!.. Объясняй теперь, откуда у тебя татуировочка! На десять лет! Карповичу объясняй, начальству своему... козлина, мля... Правда, весело?!! Она же наверняка именная... — рваный, истеричный смех рвался наружу, и Иванов ему не мешал. — А теперь я послушаю, какого хера ты этот спектакль устроил... Самостоятельно! Без санкции сверху! Иначе в тупую бы меня повязали! Без прелюдий! Оправдывайся! Продолжай! Интересно рассказываешь!

Голова македонца задвигала челюстью, задёргалась в приступе ярости, выплюнув с интеллигентским, высокопарным презрением:

— Какой же вы подонок...

(*) Хата – камера (тюремное)

(**) Попкарь — то же самое, что и надсмотрщик (тюремное)

—