Дойдя до камеры, «выводной», как окрестил его парень, скомандовал, причём с акцентом:

— Лицо к стене. Рука назад.

Инспектор повиновался. Указаний, что и как делать — не требовалось. Насмотрелся за время службы в органах на взаимодействия конвойных и конвоируемых, потому отлично знал — любое неповиновение наказуемо. Церемониться никто не станет.

Пульнуть сгустком? Ну и дальше что? Прыгнуть сквозь пространство он способен максимум на метр, потом свалится, обессиленный. Всех решёток не пройти... А отношения с охраной капитально испортятся.

Встал по инструкции, расставив ноги пошире, упёрся лбом в камень и завёл руки за спину.

На запястьях щёлкнули браслеты.

— Иди.

***

По пути Иванов миновал две решётки и поворот, заканчивающийся глухой железной дверью. Тюремщиков за время пути набралось аж трое.

Перед поворотом виднелось затянутое мелкой решёткой окошко, за ним — сидящим за пультом с мониторами смуглым мужиком в униформе. Оттуда, по идее, должно было просматриваться его новое пристанище. Наверное, дежурный.

Насчитал не менее девяти камер наблюдения, зафиксировал неизменный материал стен — сплошной камень, ни следа кладки.

В горе он, что ли, находится?

Выхода из дежурки засечь не удалось.

Перед основной дверью имелась ещё одна, попроще, и Сергея ввели именно туда.

Продолговатое помещение сродни его новой жилплощади, из меблировки — стол, стул и... Александрос.

***

— Здравствуйте, Сергей, — македонец излучал радушие. — Как вы себя чувствуете?

Происходящее настолько не вязалось со здравым смыслом, что инспектор впал в некоторый ступор.

— Здрассьте...

— Вижу, освоились. Да вы присаживайтесь! — засуетился прекрасноликий, указывая на лёгкий стул с обтекаемыми формами, ждущий нового седока в углу помещения. — В ногах смысла нет.