Курить хотелось очень.
***
... Вспомнили об инспекторе через семнадцать приёмов пищи.
Привели в допросную, усадили на стул в углу, троица сопровождающих выстроилась у стены.
— Как самочувствие? — скучающе поинтересовался македонец, расположившийся на своём законном месте.
Иванов не ответил. Он голодным удавом уставился на Лану в тюремной робе, сидящую рядом со своим куратором и изучающую какой-то журнал. Ну да, кто бы сомневался, что без неё здесь не обошлось!
Словно чувствуя, в каком аспекте о ней думают, женщина оторвалась от чтения и едко бросила:
— Да. И так случается. Потому сцену с праведным гневом, оскорблениями и гордым посыланием всех на три буквы предлагаю перенести на потом... С тобой поздоровались, Сергей. Прояви воспитание и ответь.
— Не скажу, что рад встрече, — упрямясь, буркнул инспектор.
— Это временно, — Александрос выглядел опечаленным. — Я хочу рассказать вам, почему всё так случилось. Хотите молчать — молчите, возникнут вопросы — спрашивайте. На текущий момент в приоритете стоит ваша информированность. Дальше — определяйтесь самостоятельно.
— В чём?
— В переоценке ценностей, — определение получилось напыщенным, и говорящий, пытаясь упростить и выглядеть более по-свойски, поправился. — В отношении ко мне и моим целям.
— Валяйте, — не видя смысла спорить, с прохладцей согласился Сергей, интересуясь больше букинисткой, нежели македонцем.
Внештатница снова углубилась в чтение, невозмутимо скользя взглядом по страницам. Точно её тут и нет. Терпит по необходимости, отбывает положенное, терпеливо дожидаясь окончания беседы. Ну ладно...
— Что вы знаете о Департаменте?
О как! Умелый ход. Неожиданно... Иванов признал, что похитителю удалось его заинтересовать.
— Толком ничего. Борьба с нечистью. Иерархия, если вы это имели ввиду, мне неизвестна. Кроме Антона и шефа более ни с кем не знаком.
— Пусть. А что скажете о Спецотделе?
— Мудаки! Людей воруют, склочничают, на окружающих как на пыль под ногами глядят.
Характеристика коллег Александроса нисколько не зацепила. Более того, он саркастично поддакнул: