— На самом деле, гораздо сложнее выполнить первую часть правила, — криво усмехнулся Рихард, поднимаясь по ступенькам.

Дома он первым делом погладил Фифи, кинувшуюся к ним с радостным повизгиванием, а после подошел к телу, накрытому шторой. Воняло навью, и вокруг лежали осколки разбитого стекла.

— Грета потребует прибавки, — вздохнул Рихард и присел возле тела. Откинув штору с лица, поморщился. — Не могу сейчас, — пожаловался он. — Слишком устал.

Карна поставила Гектора на столик, сняла плащ и провела рукой по волосам.

— А я лишилась еще одной шляпки, — пожаловалась она.

Рихард хмыкнул и повернулся к ней.

— Я куплю тебе другую. И сумочку. И половина гонорара за Олафа — твоя.

Покачав головой, Карна сняла ботинки, на каблуки которых нанизались красные листья, и поднялась на второй этаж. Она отправилась в ванную и долго стояла под струей воды, смывая с себя запах навки. Почистив зубы, пошла в спальню и легла в постель. Глаза ее сами закрывались, но она все прохватывалась ото сна, видя то навьего кота, то умирающего Зейна, то оскал Олафа и его черный язык. А потом кровать рядом с ней скрипнула и прогнулась, тяжелая рука обняла ее, прижимая к сильной груди, и Карна провалилась в спокойный глубокий сон.

60

60

Проснувшись, Рихард посмотрел на женщину, спящую в его объятиях и, тихо поцеловав ее родинку над бровью, осторожно встал с кровати. Обычно после работы ему всегда было погано, во рту стоял привкус дерьма, и мир казался еще отвратительнее, чем обычно, но сейчас у него словно повилась внутренняя опора, светлая и чистая, — и это были его чувства к Карне.

Она спасла ему жизнь: отправилась за ним к навкам, рискуя собой, и догадалась, как отвлечь Олафа. Она умная, смелая, сообразительная, а ее грудь — это просто оружие массового поражения.

Рихард почистил зубы, помылся и, одевшись, спустился вниз, обдумывая очевидное: он ее не достоин. Как ему ни претила эта мысль, он привык быть с собой честным.

Впрочем, это было ясно и раньше. Между ними колоссальный разрыв на социальной лестнице, и столько ступенек ему не перепрыгнуть. Он — приютский оборванец, она — Кеза, и может проследить свой род до глубины времен. Если бы не глупая прихоть аббатисы, они никогда бы не встретились. И когда он узнает, кто стоит за покушением, она должна будет уйти, так будет лучше для нее. Встретит нормального человека из своего круга, родит ему детей, они будут пить чай на солнечной террасе, а он, ловец, сделает все, чтобы никакая тень не омрачила их жизнь…

— У тебя сейчас такая рожа… — протянула Грета, появляясь из кухни. — Как будто ты вот-вот заплачешь.