Джослин как будто заново переживала горе. Клэри вспомнила, как у нее самой на руках умирал Саймон. Есть в мире вещи, которые не забудутся.

— А на самом деле Валентин просто дал Люку нож, — тихо проговорила Клэри. — И заставил Стивена развестись с Аматис. Только потому, что его шурин стал оборотнем.

— Я не знала. После известия о смерти Люка я словно провалилась в бездонный колодец. Все время спала, ела только из-за ребенка. Примитивные такое состояние называют депрессией, но у нефилимов подобных слов нет. Валентин решил, что у меня трудная беременность, и сказал всем, будто я заболела. Потом и правда напала болезнь — бессонница. По ночам мерещились странные звуки, вопли. Валентин снабдил меня снотворными зельями, но от них только снились кошмары. Очень страшные: словно Валентин вонзает в меня нож или травит удушающим ядом. Утром я просыпалась измученной. О событиях во внешнем мире никто не сообщал. Оказывается, Стивен развелся с Аматис, взял в жены Селин. Я жила как в тумане. Потом… — Джослин сцепила дрожащие руки, — родился ребенок.

Мать надолго замолчала, и Клэри даже решила, что она больше не заговорит. Джослин слепо смотрела на башни, пальцами выбивая на коленях странную дробь.

— При родах мне помогала мать. Ты ее не видела, свою бабушку. Добрейшая женщина. Она бы тебе понравилась, это точно. Мама передала мне сына, и в первый момент я лишь чувствовала, как удобно он лег мне на руки и в какое мягкое одеяльце его запеленали. И макушка его была покрыта светлыми легкими волосками… затем он открыл глаза…

Джослин говорила бесцветным голосом, и Клэри затрепетала, предчувствуя продолжение. «Нет, не надо, — чуть не попросила она. — Не говори больше ничего…» Однако мать продолжила рассказ, и слова стали ледяными.

— Меня накрыло волной ужаса. Я словно окунулась в кислоту, плоть как будто начала сползать с костей. Я чуть не отбросила младенца с диким воплем. Говорят, родное дитя мать узнает моментально. Обратное, пожалуй, тоже правда. Мне дали не родного ребенка. Что-то совершенно чуждое, паразита… Почему мама не заметила?! Она улыбалась, как ни в чем не бывало. «Назовем его Джонатан», — произнес от дверей Валентин, и ребенок вновь открыл глаза, как будто узнав его довольный голос. Глаза младенца были черны, как ночь, и бездонны, как два тоннеля. Я не заметила в них ни капли человеческого…

Повисла пауза. Клэри взирала на мать в ужасе, раскрыв рот. Это она про Джейса так говорит? Как можно? О родном-то ребенке!

— Мам, — прошептала Клэри. — Может… может, у тебя случился шок? Или ты не поправилась до конца…