Ну, теперь-то источник ангельской крови — не секрет. Клэри с неожиданной скорбью вспомнила Итуриэля.

— И как, помогло? — спросила она у матери.

— Сама гадаю: из-за крови ли получилось найти в себе силы и продолжить начатое, помогать Люку с предотвращением Восстания? Если помогла кровь, и если вспомнить, зачем Валентин вообще давал мне ангельский порошок, то получается вообще нечто странное. О чем он точно не догадывался, так это о моей второй беременности. И если на меня порошок повлиял отчасти, то тебя изменил намного сильнее. Скорее всего, он и есть источник твоего таланта.

— Может, и твоя способность прятать образ Чаши смерти в картах Таро — тоже от крови ангела? Валентин, например, сумел снять проклятие с Ходжа.

— Твой отец много экспериментировал над собой, долгие годы. Он теперь ближе всякого человека или даже нефилима к уровню мага. Однако, что бы он ни предпринял, какой бы опыт над собой ни поставил, таких изменений, какие произошли у вас с Джонатаном, ему не добиться. Вы были очень малы. До Валентина с нерожденными детьми никто опытов не проводил. Особенно таких.

— Значит, Джейс… Джонатан и я — и правда результаты экспериментов?

— Над тобой экспериментов отец проводить не думал. Он хотел создать сверхвоина, сильнее и быстрее любого нефилима. В приюте у Ренвика он признался, что Джонатан как раз таким и получился, однако при этом вышел жестоким и пустым. Отцу Джонатан был предан, но истинной любви не испытывал. Валентин в погоне за улучшенными боевыми качествами забыл о человечности.

Клэри вспомнила лицо Джейса, когда тот вцепился в осколок портального зеркала. Вцепился так сильно, что порезался.

— Нет. Нет и нет. Джейс не такой, он любит Валентина. Ты как будто не о нем рассказываешь.

Джослин заломила руки, покрытые тонкой паутинкой шрамов, которых Клэри толком не помнила: магия Магнуса стирала из памяти маленькой дочери Джослин эти следы пропавших знаков. На внутренней стороне материнского запястья белела звездообразная отметка.

Когда же мать снова заговорила, все посторонние мысли вылетели из головы.

— Я не про Джейса рассказываю.

— Тогда… — Время потекло очень медленно, как во сне. А может, это и правда сон? И Джослин сама лежит в магическом забытье? — Джейс — сын Валентина. Других сыновей у Валентина нет.

Джослин посмотрела в глаза дочери:

— Когда Селин Эрондейл умерла, она была на восьмом месяце. Валентин пичкал ее порошками из крови Итуриэля в надежде, что у Стивена родится сын, столь же сильный, как и Джонатан, только наделенный человеческими качествами. С потерей плода опытов Валентин смириться не мог, поэтому подрядил Ходжа, и вместе, пока труп Селин не остыл, они вырезали дитя из утробы…