Сунгай стоял на каменной пристани, к которой в это время были пришвартованы лишь местные рыбачьи лодчонки, и на его вытянутой руке сидело сразу четыре небольших птички. Когда Острон подошел к нему, птички дружно вспорхнули и улетели; джейфар не обернулся, остался стоять, глядя на реку.

-- Я думаю, -- хрипло произнес Острон, -- не совершили ли мы ошибки.

-- Отчего, -- без вопроса в голосе отозвался Сунгай.

-- Если у этих двоих Дар уже проявился, то они бы наверняка сами отправились в Ангур, а если нет, то мы можем пройти мимо и так и не узнать этого. Для чего мы отправились в путь?

-- Я тебе вот что скажу, -- ответил джейфар, сложив руки на груди. -- Никогда ничего не добьешься, сидя на одном месте. В Ангуре мы сейчас не нужны. Мы должны использовать это время, до конца лета, чтобы отыскать маарри и китаба, и даже если в итоге окажется, что мы зря отправились в путь, это лучше, чем если бы мы сидели за стенами города и ждали непонятно чего. К тому же, ты не думаешь, что судьба сама приведет нас?

-- Судьба, -- пробормотал Острон.

-- Разве не случай свел нас вместе? Тебя и меня. И хотя в нашу первую встречу никто еще и не догадывался о том, что ты тоже Одаренный, боги не дали нам разминуться. Кстати, а Одаренный Хубала и вовсе может быть вынужден оставаться на месте, ожидая нас: ведь ты знаешь, они не могут изменять судьбу, только предвидеть ее.

-- Да, -- немного неловко отозвался Острон, переминаясь с ноги на ногу. -- Должно быть, очень скучно быть Одаренным Хубала: все знаешь наперед. Никакого азарта.

Когда они вдвоем вернулись на постоялый двор, в общем зале было еще оживленней, чем прежде; оглядевшись, Острон не увидел здесь только Сафир, все остальные его спутники находились внизу, смешавшись с толпой. А народу было много. Люди сидели за низкими столиками с пиалами, кто-то и вовсе устроился прямо на полу; на одном из столиков обнаружился Улла, он сидел прямо на столе, скрестив ноги, с барбетом в обнимку и что-то играл. Острон улыбнулся себе под нос: Улла в последнее время был совсем мрачен и почти не разговаривал, так что видеть друга снова с музыкальным инструментом и песней ему было отрадно. Неподалеку от Уллы сидел и Басир, о чем-то споривший с Хансой, возле которого со скучающим видом устроилась Лейла. Абу Кабил, нахуда Дагман и Анвар заняли столик у окна. Смотрелись они потешно: Абу был в ударе и бурно размахивал руками, доказывая что-то китабу, который качал головой и изредка вставлял свои невозмутимые комментарии, а Дагман вроде бы слушал только вполуха, занятый содержимым своей пиалы. Сунгай, постояв на пороге, подошел к ним, и Острон увязался следом, уселся на квадратной подушке рядом с нахудой.